"Айзек Адамсон. Эскимо с Хоккайдо " - читать интересную книгу автора

на основе цикла стихотворений "Практическое котоведение" Томаса
Стернза-Элиота.

Конечно, страсти по кошкам перехлестывали через край, но тяга японцев к
китчу вообще непреодолима. В таком духе разукрасили, например, "Карповый
отель" в Иокогаме или четырехзвездочную "Спящую мартышку" в Ойте.
Ну, так я думал, пока не увидел бассейн. Над ним нависал воздушный шар
высотой с "Мейсиз"* - китайская кошечка-зазывала. Такие сидят в любой
витрине и машут лапкой, приглашая войти. Мало того: вода в бассейне была
белой, так что издали он смахивал на гигантскую миску молока.
______________
* "Мэйсиз" - универмаг в Нью-Йорке.

Дневной Менеджер уверял, что вода хуже не сделалась. Безобидный пищевой
краситель, твердил он. Под душем сразу смоется, никаких проблем. Он клялся,
что все правила гигиены и безопасности соблюдены, и буквально умолял меня
окунуться.
Нога моя не ступала в воду с тех пор, как на вечеринке по случаю
премьеры "Секс-призрака Вин-Чуня IV" меня угораздило спасти ручного шимпанзе
Анны Вонг. Дневному Менеджеру я об этом рассказывать не стал, ограничившись
добрым советом: если пьяный шимпанзе будет тонуть на ваших глазах,
предоставьте его своей судьбе. Дневной Менеджер лишь кивнул - похоже, он так
и подозревал.
По-настоящему на нервы мне действовали отнюдь не кошки и даже не
молочный бассейн, а лестницы. Пользовать их было нельзя, потому что их
ремонтировали. Понятия не имею, как можно пользовать лестницу, но объявление
гласило: "Лестницы не пользовать. Сломано. Мы чинить. Персонал отеля
"Кис-Кис" благодарит вас".
И вот я стою на пятом этаже, то бишь в "Кошачьей метрополии", на
ковровой дорожке с узором в виде отпечатков лап, и дожидаюсь лифта. Я всегда
избегаю лифтов. Терпеть их не могу, и это вовсе не иррациональная фобия. Я
мог бы вам порассказать... впрочем, это уже другая история. Скажем так: у
человека моей профессии хватает изобретательных врагов.
Двери лифта открылись, и передо мной предстал сухопарый старик в ливрее
винного цвета. Безукоризненно стильное облачение, вплоть до шляпы-коробочки,
нахлобученной под точно выверенным углом. Несмотря на сутулость, старикан
оказался выше большинства японцев своего поколения - на глаз, судя по
торчавшим из-под шляпы седым прядям, я дал ему шестьдесят с хвостиком. Он
высунулся из лифта, волнообразно изогнул торс и попытался сложить губы в
улыбку, позабытую двадцать лет назад.
- Я - Ночной Портье, - сообщил он.
Я кивнул ему и вошел в лифт. Вероятно, следовало поклониться, но при
одной мысли о поездке в лифте хорошие манеры вылетели из головы. Они у меня
и так не слишком стойкие; впрочем, это не страшно, ведь я - гайдзин*.
Американцу прощается все, пока он не тычет хозяевам в глаза палочками для
риса. Двери лифта сомкнулись.
______________
* Иностранец (яп.).

Вместе с нами в лифте ехал тощий котенок с короткой шерстью. Мелкий