"Алесь Адамович. Последняя пастораль" - читать интересную книгу автора

думаешь. У нас совсем не те отношения, не заблуждайся!
О последнем Она оповестила с уморительной серьезностью.
- Вот чего уж не рассказывай, тем более бывшему любовнику!
- Ну конечно, у тебя одно на уме!
- А у него что - ни-ни? Он что?.. На самом деле?
Вгляделся в Нее и вдруг все понял. Вот тебе и Дельтаплан! С мужиками
это случается: под боком всякие излучающие игрушки, а у него плюс еще
близкий Космос. И вообще примеров немало - именно среди таких вот плечистых
и мужественных на вид. Все это я не выговорил вслух, но, торжествующий гад,
такой крик (пусть неслышный) издал, что Она даже вроде бы расслышала, вся
съежилась, даже покраснела. Вот когда ко мне вернулась уверенность, я уже не
говорю - громыхаю:
- Да вы что? Ладно он, но как ты можешь?
- А ты считал, что самка убежала к другому самцу? Это для вас
невыносимее всего. Так вот успокойся!
- Наоборот, теперь-то и невозможно успокоиться. Она не слышит, Она о
своем:
- Он ребенок, хотя с виду... Стесняется, будто мне это важно. Забрала
бы в себя и носила, как кенгуренка!
- Я думал, он только меня вытеснил. А этот гад (вот кто истинно гад!),
а он - и детей! Кенгуренок! Пристроился! Да вы оба враги человечества! И
поступать с вами соответственно! А ты - ты просто Медея! Вот кто ты!
- Пусть, пусть Медея! Да только кому меня судить? Я тебе объяснила бы,
если бы ты способен был услышать хоть одно слово. Я и сама этого не знала,
не подозревала, как важно - выбрать самой и вообще выбрать. Мне этого не
было оставлено. И вдруг!.. Наверно, то же самое, что родить. Все - твое,
все - из тебя, и уже нет тебя без этого! Даже не понимаешь, как могла
жить...
- Нет, я не могу опомниться! Думал: ну ладно, природе так угодно -
испытать еще один шанс, еще вариант. Ей не до сантиментов, тем более теперь.
А тут как раз наоборот. Не от меня ты сбежала. От природы-матери. Ни детей,
ни матери тебе не жалко, а жалко Каина-импотента. Это - любовь?..
Это я прокричал вслед Ей, уже невидимой за скалами, такой несчастный и
торжествующе-злой, каким никогда не был. Проводил Ее взглядом (когда сверху
снова увидел Ее, почти бегущую вниз, к шалашу, к нему) уже совсем не тот
человек, каким я был час, полчаса назад. Теперь на моей стороне не одна лишь
обида и не личная правота, а историческая - да, как это ни громко звучит. О,
это совсем особенное самочувствие, и оно снимает, отменяет многие запреты
тем, что возлагает огромные обязательства. Самочувствие, больше позволяющее,
чем воспрещающее. Зато отнимает право на жизнь бездумную, безответственную.
На моих плечах будущее. Значит, и за Нее я в ответе, за Ее поступки. И вина
будет не Ее, а моя, если я позволю последней капельке живой жизни саму себя
иссушить.
Теперь я знал твердо: пойду на все, имею право на все, но верну Ее,
верну Земле материнство. (Какие-то громкие все слова, сами такие просятся!)
Даже если кровь прольется, что ж, вчера арифметика была в делах таких всему
на погибель, а тут, попробуйте тут с нею поспорить: пять литров бесплодной
или океаны живой? Быть или не быть нам на Земле - ценой этих пяти? Неужто
космическому евнуху оставить, отдать в руки ключи от самой жизни, загодя
зная, что это всему и навсегда конец?