"Алесь Адамович. Последняя пастораль" - читать интересную книгу авторадумаешь. У нас совсем не те отношения, не заблуждайся!
О последнем Она оповестила с уморительной серьезностью. - Вот чего уж не рассказывай, тем более бывшему любовнику! - Ну конечно, у тебя одно на уме! - А у него что - ни-ни? Он что?.. На самом деле? Вгляделся в Нее и вдруг все понял. Вот тебе и Дельтаплан! С мужиками это случается: под боком всякие излучающие игрушки, а у него плюс еще близкий Космос. И вообще примеров немало - именно среди таких вот плечистых и мужественных на вид. Все это я не выговорил вслух, но, торжествующий гад, такой крик (пусть неслышный) издал, что Она даже вроде бы расслышала, вся съежилась, даже покраснела. Вот когда ко мне вернулась уверенность, я уже не говорю - громыхаю: - Да вы что? Ладно он, но как ты можешь? - А ты считал, что самка убежала к другому самцу? Это для вас невыносимее всего. Так вот успокойся! - Наоборот, теперь-то и невозможно успокоиться. Она не слышит, Она о своем: - Он ребенок, хотя с виду... Стесняется, будто мне это важно. Забрала бы в себя и носила, как кенгуренка! - Я думал, он только меня вытеснил. А этот гад (вот кто истинно гад!), а он - и детей! Кенгуренок! Пристроился! Да вы оба враги человечества! И поступать с вами соответственно! А ты - ты просто Медея! Вот кто ты! - Пусть, пусть Медея! Да только кому меня судить? Я тебе объяснила бы, если бы ты способен был услышать хоть одно слово. Я и сама этого не знала, не подозревала, как важно - выбрать самой и вообще выбрать. Мне этого не все - из тебя, и уже нет тебя без этого! Даже не понимаешь, как могла жить... - Нет, я не могу опомниться! Думал: ну ладно, природе так угодно - испытать еще один шанс, еще вариант. Ей не до сантиментов, тем более теперь. А тут как раз наоборот. Не от меня ты сбежала. От природы-матери. Ни детей, ни матери тебе не жалко, а жалко Каина-импотента. Это - любовь?.. Это я прокричал вслед Ей, уже невидимой за скалами, такой несчастный и торжествующе-злой, каким никогда не был. Проводил Ее взглядом (когда сверху снова увидел Ее, почти бегущую вниз, к шалашу, к нему) уже совсем не тот человек, каким я был час, полчаса назад. Теперь на моей стороне не одна лишь обида и не личная правота, а историческая - да, как это ни громко звучит. О, это совсем особенное самочувствие, и оно снимает, отменяет многие запреты тем, что возлагает огромные обязательства. Самочувствие, больше позволяющее, чем воспрещающее. Зато отнимает право на жизнь бездумную, безответственную. На моих плечах будущее. Значит, и за Нее я в ответе, за Ее поступки. И вина будет не Ее, а моя, если я позволю последней капельке живой жизни саму себя иссушить. Теперь я знал твердо: пойду на все, имею право на все, но верну Ее, верну Земле материнство. (Какие-то громкие все слова, сами такие просятся!) Даже если кровь прольется, что ж, вчера арифметика была в делах таких всему на погибель, а тут, попробуйте тут с нею поспорить: пять литров бесплодной или океаны живой? Быть или не быть нам на Земле - ценой этих пяти? Неужто космическому евнуху оставить, отдать в руки ключи от самой жизни, загодя зная, что это всему и навсегда конец? |
|
|