"Георгий Адамович. Мои встречи с Анной Ахматовой " - читать интересную книгу автора

...И тихо идут по Неве корабли -

должны бы у многих поэтов вызвать такое же чувство. Ахматова забыла о
цветаевском письме, и, как мне показалось, напоминание это доставило ей
удовольствие.
- Трудно судить о своих стихах. Надо отойти от них, отвыкнуть, как
будто разлучиться с ними: тогда яснее видишь, что хорошо, что слабо.
"Реквием" еще слишком мне близок. Но кое-что в нем, по-моему, удачно:
например, эти два вставных слова "к несчастью" во вступительном
четверостишии.
- А другое четверостишие, о Голгофе, "Магдалина билась и рыдала..."?
- Да, это, кажется, тоже неплохие стихи.

* * *

- Довольны вы, что побывали в Париже, довольны ли оксфордскими
торжествами и всем вообще?
- Да, все было хорошо, слава Богу, грешно было бы жаловаться. Но без
ложки дегтя никогда не обходится... Вот посмотрите, что в ваших газетах обо
мне пишут! Я только вчера прочла это.
Анна Андреевна протянула мне недавно полученный номер "Нового Русского
слова" с большой статьей о ней. Я наскоро пробежал статью и не без
недоумения спросил:
- Что же вам тут неприятно? Статья доброжелательная, ни одного дурного
слова...
- Да, совершенно верно, похвалы, комплименты, ни одного дурного
слова... Но между строк можно прочесть, что я какая-то мученица, что я
страдалица, что я в современной России всем и всему чужда, повсюду
одинока... Вы не знаете, как это мне вредило и как может еще повредить! Если
у вас хотят обо мне писать, пусть пишут, как о других поэтах: такая-то
строка лучше, другая хуже, такой-то образ оригинален, другой никуда не
годится. И пусть забудут о мученице.
- Анна Андреевна, могу я передать ваши слова редакторам эмигрантских
газет и журналов?
- Не только можете, но окажете мне большую услугу, если сделаете это. Я
настоятельно вас об этом прошу. Не надо делать меня каким-то вашим знаменем
или рупором. Неужели эмигрантским критикам трудно это понять?

* * *

В день своего отъезда из Парижа Анна Андреевна была не совсем такой,
как накануне: казалось, она чем-то озабочена или опечалена. Даже как будто
растеряна. На вокзал я ехать не хотел, - у меня были для этого основания, -
и пришел проститься с ней в отель. Она сказала:
- Да, не надо быть на вокзале. Я вообще боюсь вокзалов. Боялась она их
не по суеверию, а по состоянию здоровья: два или три раза при отъездах у нее
был сердечный припадок.
О литературе, о поэзии мы, конечно, больше не говорили. Я спросил
Ахматову, как живется ей в материальном, денежном отношении: "Поверьте, я
спрашиваю об этом не из простого любопытства".