"Анатолий Афанасьев. Московский душегуб " - читать интересную книгу автора

не признали, где люди так же слепы, как слепы были в России пять лет назад,
и где их пещерную ненасытность принимают за здоровый аппетит освободившихся
от ига коммунизма собратьев. Чем объяснить их триумф, кроме покровительства
иной, нездешней силы?
Впору было отлить из серебряной ложки серебряную пулю и пустить ее
Елизару в лоб, чтобы убедиться, не оборотень ли он.
Сбросив наваждение, Башлыков пошел в комнату, где Людмила Васильевна,
уютно свернувшись в кресле, наслаждалась любовными приключениями
американских дебилов.
- Хочешь лечь? - спросила она.
- Как ты можешь смотреть эту заразу?
- Мне нравится. Они все такие красивые. Погляди, какая кухня!
- Ты хотела бы так жить?
Людмила Васильевна покосилась из кресла невинным оком:
- Ты сегодня какой-то особенно злой. Боюсь отвечать.
- Выключи немедленно.
Маруха погасила экран, нажав кнопку на своем пульте, и спокойно ждала
дальнейших указаний. Башлыков лежал поперек кровати, лениво почесывая
живот.
- Раздеваться? - пискнула она. - Папочка готов к расслабухе?
- А что ты еще умеешь? Чему еще научилась в жизни?
- А что еще нужно? Я умею любить и хорошая хозяйка. Смешно требовать
от женщины большего.
- Любить ты не умеешь. Даже не понимаешь, о чем говоришь. Умеешь
только трахаться.
Людмилу Васильевну разговор увлек, она развернулась в кресле так, что
ему были видны ее лицо, одна грудь, вывалившаяся из халатика, и прекрасной
формы бедро.
- Объясни разницу, дорогой. Может, я действительно чего-то не понимаю.
- Скажи, ты веришь в Бога?
- Да, конечно. В кого же еще верить?
- Веришь и занимаешься проституцией?
- Если хочешь знать, это как раз нормально. Но я уже не занимаюсь
проституцией. Целых два месяца.
Башлыков подложил себе подушку под голову:
- Со мной - это то же самое. Тем и отличается любовь. Ею занимаются
бескорыстно.
- Да? - удивилась Людмила Васильевна. - И какая же мне от тебя
корысть, любимый?
- Живешь на всем готовом, бездельничаешь. Бездельники, хоть мужчины,
хоть женщины, это вообще не люди. Я их презираю.
- А жены, которые официальные, разве не живут на всем готовом?
- Об этом тебе рано говорить, Люда, У тебя о женах понятие, как у
крокодила об овце.
Людмила Васильевна нехотя сползла с кресла, вытянулась, немного
покрасовалась перед ним и ушла в ванную.
- Зря обижаешься, - шумнул вслед Башлыков. - Ты сначала подумай, а
потом себя сравнивай.
Теперь Людмила Васильевна застрянет в ванной надолго, а потом явится
как бы заплаканная. У нее очень острая реакция на правду, которой он для