"Анатолий Афанасьев. Те, кто рядом" - читать интересную книгу автора

"...Итак, я написала о первых своих мальчиках и девочках. Когда они
вырастут, то, возможно, придут ко мне, своей учительнице, и мы будем вместе
вспоминать, какими они были в школе... Впрочем, я далеко не Ушинский,
поэтому, наверное, многие из них остались для меня загадкой. Мне стыдно
оглядываться на ту самоуверенную дурочку, какой я была всего лишь год
назад... Казалось, стоит войти в класс и заговорить, как дети проникнутся ко
мне любовью. Наивные, далекие от истины грезы. Как часто я собиралась все
бросить и бежать куда глаза глядят из этого сумасшедшего дома, который по
недоразумению называют школой... Но постепенно я все же сумела подружиться с
моими юными разбойниками. Я поняла главное. Дети только одним отличаются от
взрослых - они не прощают притворства. И это странно, потому что сами они
притворяются поди как ловко. Особенно девочки. Правда, в моем великолепном 6
"А" фору всем девочкам даст Толя Горюхин, мое горе и моя радость. Сейчас,
перелистывая дневник, я вновь поражаюсь многообразию проявлений его
личности, противоречивости его характера. Вот первая запись о нем. Разговор
у доски:
- Как тебя зовут, мальчик?
- Чего?
- Я спрашиваю, как твое имя?
- Там у вас в журнале записано.
Передо мной стоял худенький, светловолосый мальчуган с каким-то сонным
выражением лица. Отвечал он тоненьким голоском, точно пищал через
свистульку.
- Знакомятся не по ведомости. Я же назвала себя. Ты помнишь, как меня
зовут?
Мальчик улыбнулся.
- Вас зовут Варей?
- Варварой Петровной.
- Анатолий Вениаминович!
Класс, разумеется, грохнул, а я подумала: грубиян и, видимо, любит быть
в центре внимания...
Не в первый раз я поспешила с выводом. Толя Горюхин оказался человеком
чрезвычайно подверженным всевозможным настроениям. Бывал он и груб, и глуп,
и капризен, а в другой раз представлялся самым умным и воспитанным мальчиком
на свете. В его душе умещались не один, не два, а десять человек. Даже
говорил он разными голосами, то писклявым и пронзительным, то солидным,
хорошо поставленным, то скрипучим, как у старика. Хотя это и попахивает
мистикой, но и облик его не был постоянен. Иногда я попросту его не
узнавала. "Это ты, Горюхин?" - "Я, Варвара Петровна. А это вы?" - "Что у
тебя с лицом, с глазами? Ты похудел?" - "Я плохо спал, Варвара Петровна". -
"Почему, Толя?" - "Мучают кошмары". - "Какие же, Толя?" - "Лучше не
спрашивайте, Варвара Петровна".
У детей бывают такие состояния, которые нам трудно понять. А злимся мы
почему-то на них, а не на себя, не на свою душевную слепоту. Так и я: то
злилась на Толю, то была к нему равнодушна, то жалела. А когда приблизились
летние каникулы, выяснилось, что я с ним и вовсе не знакома. На последнем
уроке я опрашивала класс, кто как собирается провести лето. У всех были
чудесные планы, хотя не все охотно ими делились. Наконец дошла очередь до
Горюхина.