"Сухбат Афлатуни. День сомнения (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Четверка принялась кружиться, исступленно виляя бедрами. Затем
синхронно сорвали с себя кители, оголив бройлерные торсы.
Зал распахнул рты.
- Это мужской стриптиз, - компетентно прошептал независимый журналист
Унтиинов корреспондентке газеты "В Дуркенте все спокойно".
- Заткнись, сама вижу, - отвечала корреспондентка, мать пятерых детей.
Поиграв бугристыми животами, четверка приступила к галифе.
Дипкорпус заерзал, соображая, что полагается в таких случаях делать
дипломату...
...скомканные галифе валялись на краю сцены. "Хэппи бездэй ту ю", - все
быстрее насобачивал оркестр, вступил орган, понукаемый похожим на старую
рыбу Евангелопулусом; выпуклая четверка творила что-то
трансцендентно-акробатическое, то и дело застревая пальцами во вздутых
плавках.
- Шайбу, шайбу! - не выдержала корреспондентка "В Дуркенте все
спокойно", мать пятерых детей.

Нет, плавки остались на месте.
Внезапно танцоры схватили себя за щеки, потянули...
Лица сползли, как тряпки - в зал строго глянули таившиеся под ними
маски.
Загремела стрельба - непонятно откуда.
Серый Дурбек поднялся.
Похлопал в ладоши.
И упал, истекая кровью. Стрельба исчезла.
- Суд удаляется на кофе-брэээээйк! - заорал Бештиинов, уползая на
четвереньках.
Заклубилась паника. Кто нырнул под кресло, кто бросился спасать
мертвого Дурбека, кто - строчить репортажи и донесения... Организованнее
всего повела себя четверка - похватала манатки и, натягивая на ходу лица,
провалилась на какой-то подставке под сцену.
...Около трона под огромным муляжом гелиотида лежал Серый Дурбек,
похожий теперь на свою черно-белую фотографию из "Кто есть кто". Если не
считать красных пятен, легко выводимых ретушью. Над оловянным лицом
Областного Правителя склонились "перископы". Кто-то поднял руки Дурбека и
аккуратно снял с них тонкие наручники.

Дом Толерантности был оцеплен, всю выплескивавшуюся толпу тут же
арестовывали. Триярский видел, как утрамбовывали в "воронок" Бештиинова -
тот выкрикивал какой-то тост и пытался со всеми чокнуться треснутой рюмкой.
Скрипичное трио повторяло "осторожно, инструмент!" и долго выбирало
подходящий "воронок". Понуро распределялся по машинам русский хор, которому
так и не пришлось спеть "Боже, Царя храни..."
Триярский выискивал в мелькающих лицах, скрипках, перьях своих
"бактрийцев".
Взрезая толпу, затормозила патрульная машина.
- В машинку, бистра!
Аллунчик, Эль и Акчура были уже внутри.
Машина летела по окостеневшим от страха улицам города.
- Что будет? Что теперь будет? - спрашивала Аллунчик у летящей