"Сухбат Афлатуни. День сомнения (Повесть) " - читать интересную книгу автора

вдруг начинается мигрень. Вы все пытались меня в столовую затолкать - три.
- Какого лешего, я спрашиваю, вас пропустили на территорию с
черепахой... Ну, умельцы! Немедленно свяжите меня с проходной!
- Стойте... - преградил ему путь Триярский, - ну... и где? Где она,
ваша "пушка" - вы же меня тут облучали. Зомбировали, или как там у вас?!

Черноризный медленно похлопал:
- Ай да Триярский, и вторую загадку отгадал. Жалко, слушал ты меня
невнимательно - я же сказал "в сочетании с особым питанием". А ты у нас с
совсем плохим аппетитом оказался, да, Ариадна Ивановна?
Изюмина, все еще сжатая Триярским, кивнула.
- Так что сделать тебя моей идеей, Триярский, не удалось, а тут еще
черепаха. Ариадна Ивановна, вы успели рассказать нашему дорогому гостю, что
дуркоры спускались в шахту, обязательно привязав к поясу черепаху? Нет?
Только про песни? Подождите, Ариадна Ивановна, сейчас наш нетерпеливый гость
вас отпустит. Кстати, кто у нас в лаборатории занимался черепахами?
- Покойный Мовсесян, - пропищала сдавленная Изюмина.
- Вот видишь, Триярский: покойный Мовсесян. Конечно, я пропустил тебя
через гелиотизацию: сильно мелькал ты под ногами с утра - но ты оказался,
во-первых, на пустой желудок, во-вторых, любителем рептилий. Так что, когда
у тебя через полчаса наступит помрачение, оно может оказаться не слишком
долгим... неделя - две. За это время тебя вышвырнут с работы и отсудят дом.
Тогда и придешь ко мне. Приползешь то есть. Ерема!
Кукла, выглядывавшая из-за локтя Черноризного, неожиданно закричала:
- Во поре бередженька стояра... Рю-ри-рю-ри, стояра!
Не успел Триярский выхватить пистолет, что-то оглушило его и отбросило
в сторону. Пол под ним разъехался, тело понеслось на какой-то подставке
вниз. Последнее, что он услышал, были слова Черноризного наверху:
- Сколько раз повторять: после "во поле березонька" - "во поле
кудрявая". Кудрявая!

Час девятый. ПОСЛЕДНИЙ ЛОЗУНГ

Платформа с Триярским достигла дна подвала.
Триярский выглянул из шахты в коридор. Пусто; две-три желтушные лампы,
качавшиеся, вроде буйков, в волнах темноты.
"А Черноризный сейчас, наверное, распекает проходную за то, что не
изъяли черепаху", - Триярский укладывал мертвый панцирь в сумку. "А потом
дает команду звонить в дурку, чтобы забрали буйного психа из подвала...
Интересно, я превращусь в буйного?"
И Триярскому вдруг стало все равно, во что он превратится через
полчаса, что произойдет сегодня в Доме Толерантности, и сколько еще
электронных мерзавцев разведет у себя в кабинете Черноризный.
Снизошедшая благость была неожиданно прервана.
Шум шагов, голоса.
"Что... уже дурка?" - Триярский сплющился в какую-то нишу.
Поддалась невидимая дверь - ворвался прямоугольник света, в который
вошли четверо в американской форме. И двинулись в сторону Триярского,
рассекая коридор свинцовыми шагами и по-кавказски шероховатыми фразами.
"А вот это уже конец", - усмехнулся Триярский, прикипев к стене.