"Сухбат Афлатуни. День сомнения (Повесть) " - читать интересную книгу автора

двадцать лет кристально проработала на Кашмирке...
- Это которая для умственно отсталых? Подождите. Как же Акчура - с этой
дис...
- Дисграфией.
- ... графией мог стать писателем?
- Перелом, диалектический скачок, который, как я надеюсь, он
обязательно опишет в своем новом произведении. Ой! Через пять же минуток к
Ермаку Тимофеевичу! Тапки не забудьте вернуть - я их из Царскосельского
дворца везла!

Триярский постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, дернул.
За дверью открылась глухая неоштукатуренная стена.
- Что за невоспитанность! - возмутилась сзади Изюмина. - Подождите
смирненько, и вас пригласят.
Триярский захлопнул дверь и развернулся - Изюмина глядела на него с
видом последнего дня Помпеи. Даже секретарша бросила свои шарики.
- Ариадна Ивановна, вам не кажется, что вы сейчас не в своей
умственно-отсталой школе, а я не ваш ученик? Не кажется? А что я здесь уже
полтора часа только и делаю, что смирненько жду - хотя это я нужен вашему
шефу, а он мне сто лет не нужен...
- Руслан... извините, не в курсе насчет вашего отчества... - начала
Изюмина.
- Мое отчество вас не касается. Идите и рисуйте ваши лозунги и не
лезьте со своими советами.
- Руслан Георгиевич! - ударил в спину Триярскому металлический баритон.
По религиозным лицам Изюминой и секретарши можно было догадаться, кто
его звал. Дверь распахнулась, никакой стены за ней уже не было: открывалась
небольшая комнатка...

...настоящая, подлинная приемная Черноризного. С японским интерьером и
завернутой в красное кимоно новой секретаршей, которая тут же спикировала
перед Триярским на колени и принялась сдирать с него туфли.
Еще сильнее поразил интерьер, производивший непривычное для
дуркентского глаза сияние. Свиток в углублении: иероглифы, цветы.
- Среди хризантем одряхлевшей бабочки закружилась тень...
- Сэйфу Эномото, восемнадцатый век, - произнес все тот же баритон. - Я
рад, что вам понравилась моя приемная. Прошу в кабинет.
Перед Триярским стоял пожилой красавец с родимым пятном на щеке.

- А где же бабочка? - Триярский разглядывал свиток.
- Я тоже задавал себе такой вопрос ... Один японский искусствовед
объяснил, что после триумфа "Чио-Чио-Сан" - "Госпожи Бабочки" - многие
японские мастера перестали изображать это насекомое... Точнее, изображали
его с помощью пустоты. Видите это место - вот здесь обычно, по канону,
изображали бабочку - а ее нет. Красноречивость пустоты...
- И я... только что подумал: пустота - это самый изощренный вид
лабиринта.
- Да? Значит, не зря я вас продержал эти полтора часа, если у вас стали
возникать такие мысли. Полтора часа должны были подготовить вас к беседе -
я, поймите правильно, не хотел получать в собеседники этакого... Джеймса