"Гюлюш Агамамедова. Святой Макс " - читать интересную книгу автора

укорив себя за неискренность, сам себе и ответил: - "Как же! Как же! Деньги!
Всегда только деньги лежат в основании поступков. Разбери любой, самый
непонятный и вздорный поступок и что ты обнаружишь? Все те же деньги! Как
говорят французы? Глупые, тщеславные, хвастливые французы - ищите женщину!
Как бы не так. Женщину искать не нужно, она сама найдется, и будет умирать
от желания быть с тобой. Но только в том случае, если у тебя есть деньги.
Она придумает тебе массу достоинств, и заставит самого тебя поверить в них".
Макс наткнулся на шедшую ему навстречу сестру Элизабет; очнулся,
внимательно, как в первый раз, оглядел ее с головы до ног. Под его
пристальным взглядом сестра стала потихоньку заливаться краской и заметно
прибавила шагу. Макс обернулся ей в след. "И эта цыпочка, которая корчит из
себя недотрогу, сразу бы подобрела".
Макс зашел в палату господина Рандлера, не зная еще, как он поступит.
Взгляд его был жадно устремлен на господина Рандлера. Марк Рандлер лежал на
кровати, вытянувшись во весь рост, безучастный ко всему. Услышав шаги
вошедшего, он медленно открыл глаза.
- Ну, как у нас настроение, получше? - бодро, скороговоркой выпалил
Макс, - А я слышал Вас днем родные навещали. Сестричка сказала мне, что
приходила ваша дочь, - он сделал паузу в надежде, что Марк его поправит, но
не дождавшись реакции, продолжил, - ей показалось, что это была ваша дочь,
выглядела сногсшибательно, и такая заботливая. А у Вас такие мрачные мысли.
Как можно! О Вас беспокоятся, о Вас заботятся, а Вам все равно, странно
даже.
- Никакая она мне не дочь, - глухо, с усилием выговорил господин
Рандлер, - и Вы знаете это не хуже меня. И почему люди врут, даже когда от
этого им нет никакой пользы. Сейчас скажите, что не читаете желтую прессу. В
ней смаковали мой последний брак около полугода. Не знаю, что говорят обо
мне ваши сестрички, но Вам я скажу правду. Эта женщина больше всех остальных
заинтересована в моей смерти. Она уверена, что последнее завещание я
составил в ее пользу. Не сомневаюсь, что я, а также и Вы, раз приставлены ко
мне, будем иметь удовольствие, видеть ее каждый день... Она самолично хочет
видеть, как жизненные силы покинут меня, - помолчав, Марк продолжил, - я
становлюсь сентиментальным. Даже перестал ругаться, как прежде. А Вы
удивляетесь, почему я хочу разом со всем покончить. У меня осталось слишком
мало сил, чтобы обнаружить в моем теперешнем состоянии, что женщина, которую
я любил, - Марк закрыл глаза и прикусил нижнюю губу, - и которой верил, с
такой жадностью и откровенностью ждет моей смерти. Я не могу..., - Марк
замолк, закрыл глаза, - Я не могу больше терзаться мыслью, что никто,
слышите никто не пожалеет обо мне, когда я отправляюсь прямиком в ад.
Макс не отвечал. Он лихорадочно размышлял над конкретным вопросом:
захочет ли Марк Рандлер уйти в мир иной сегодня ночью или нет. Рандлеру
хотелось выговориться, быть выслушанным посторонним человеком, перед котором
можно было не стесняться и вывернуть наизнанку, почерневшую за многие годы
страшной жизни, душу. Макс слушал и наматывал себе на ус. Господин Рандлер
совершенно точно знал, что попадет в ад, и для этого у него были основания.
За время своей бурной жизни он загубил стольких честных и не очень честных
людей, что образы особенно обиженных им, время от времени посещали его. С
тех пор, как он заболел, возможность искупить хоть малую толику вины, не
давала ему покоя. Он стал известным филантропом и благотворителем,
пожертвовав на всякие "богоугодные" дела, как называли их деятели,