"Эмиль Ажар. Страхи царя Соломона" - читать интересную книгу автора

Гаруна ар-Рашида, который переодевался, чтобы не выделяться в толпе, а потом
осыпал благодеяниями тех, кого считал достойными. Я чувствовал, что встретил
какого-то особого человека, а не просто торговца готовым платьем, который
преуспел в делах сверх всяких ожиданий. Я рассказал об этом Чаку и Тонгу, с
которыми делю нашу конуру. Сперва они слушали меня с таким видом, словно я
спятил и между бульваром Пуасоньер и улицей Сантье у меня начались
галлюцинации на библейские сюжеты. Но в облике месье Соломона и вправду есть
что-то библейское, и не только в силу его возраста, - он походит на Моисея
из фильма "Десять заповедей" Сесила Б. де Милла, который показывали в
фильмотеке, - такого сходства я больше никогда не встречал. Даже потом,
когда я уже хорошо знал месье Соломона и полюбил его так, как невозможно
любить простого человека, и все твердил ребятам, что никто не делает больше
добра, чем мой хозяин, Чак тут же начинал мне возражать, причем совсем не
глупо. По его мнению, месье Соломон хочет, чтобы все без исключения его
любили, чтили и постоянно выражали ему свою благодарность, поскольку все,
что он делает, он делает вместо Другого, который обязан был этим заниматься
и которого он вынужден с ходу заменить. Он обращался к Иегове с жестоким
упреком, чтобы пристыдить Его и обратить Его внимание на то, что требует Его
вмешательства, - но Он не откликается. К этому Чак добавил, что филантропия
всегда была способом властвовать над другими, хитрая уловка тех, у кого
много денег, чтобы пудрить людям мозги, и что в 1978 году это выглядит
просто комично. Но Чак все может объяснить, поэтому его надо опасаться, как
чумы. Когда что-то не понимаешь, возникает по крайней мере ощущение какой-то
тайны, за внешней стороной, возможно, скрывается что-то другое, имеющее
более глубокий смысл, оно может вдруг стать явным и все изменить. Но когда
есть объяснение, деться некуда, остаются лишь факты, а против них, как
известно, не попрешь. По мне, объяснение - худший враг неведения.
Итак, я сижу с месье Соломоном за столиком в бистро, и вид у меня,
должно быть, дурацкий, потому что он начинает смеяться, он видит, что я ему
не верю, и тогда он вынимает чековую книжку и, глазом не моргнув, выписывает
мне чек на полтора
лимона, словно это сущий пустяк. Человек, о существовании которого я
полчаса назад и не подозревал. И тут у меня начинают дрожать колени, потому
что, если незнакомые люди выписывают вам чеки на полтора лимона, с вами
может случиться все что угодно, и меня охватывает страх. Я держу чек в руке,
но при этом так бледнею, что месье Соломон заказывает мне рюмку коньяка. Я
ее выпиваю, но лучше мне не становится. То, что со мной случилось, было
непонятно, а ничто не производит на меня такого ошеломляющего впечатления,
как непонятное, потому что оно порождает разные надежды. Моя встреча с месье
Соломоном, то, что он сел в мое такси, было самым непонятным из всего, что
мне довелось пережить за мою жизнь. Позже, уже после того, как мы
расстались, я подумал, что легенды возникают, возможно, не на пустом месте.
- Надеюсь, нам удастся вернуть вам долг через полтора года, - говорю
я.
Мои слова его явно позабавили. У него на губах всегда блуждает своего
рода улыбка, вернее, след улыбки, которая когда-то, давным-давно, освещала
его лицо, а потом стерлась, но не совсем.
- Мой дорогой мальчик, я вовсе не рассчитываю, что вы мне вернете этот
долг, но, конечно, через полтора года, а еще лучше, через десять или
двадцать лет мне было бы приятно это снова обсудить и, может быть, отсрочить