"Эмиль Ажар. Псевдо" - читать интересную книгу автора

и до сих пор люблю такое количество людей, что вынужден защищаться.
Любовь-то безумная.


***

Р аз или два на меня еще накатывал удавизм, с целью избежать себе
подобных и законов жанра, и я уже рассказал вам с должным здравомыслием о
том, как, чтобы не нянчиться с удавом у себя дома, Тонтон-Макут отправил
меня к доктору Христиансену, в Копенгаген.
Я чувствовал себя хорошо. Я покончил с матерью, напечатал ее и отдал
издателю. Доктор Христиансен часто приходил со мной побеседовать в своей
красивой русой бороде, которой нелегко расти на таком человеке. Он бегло
говорит по-французски, что свойственно гуманистам, то есть я этим хочу
сказать, что он не путается в словах.
- Знаю, друг мой, знаю: где гены есть, там наслажденья нет. Но в вашем
случае ведь не папа с мамой спали. Дело, в общем, более семейное. Так что
ваши гены не гаже других. Не стоит огорчаться.
Может, мне бы это и удалось, если бы на следующий день мой издатель не
потребовал предъявить доказательства моего существования. И заодно известила
(это была она) о своем прибытии.
Двумя месяцами раньше, в Женеве, я уже встречался с литературным
редактором Мишелем Курно, - это было после моего возвращения из Бразилии,
куда я вроде бы и не ездил. Хотя где же я тогда пропадал? Я приехал в Женеву
на деньги Тонтон-Макута, не по психическим показаниями, а чтобы сбросить вес
в Институте доктора Ленна, который разработал новый метод. Я не мог таскать
на себе такую тяжесть, это становилось опасно для сердца. Миллионы и
миллионы килограммов, сколько точно - не знаю, я же не геолог, не географ.
Точный вес мира неизвестен, он варьирует в зависимости от человека. С
помощью доктора Ленна я сбросил несколько килограммов.
Редактор был со мной очень мил. Как-то раз он мне просто сказал: "Это
не помешало Гельдерлину оставить великое поэтическое наследие". Все, что я
знаю, так это что Гельдерлин тридцать лет пробыл психом. Дороговато за
литературную премию. Никакое поэтическое наследие столько не стоит.
Гельдерлин умер сумасшедшим, потому что не сумел сбросить вес.
Но копенгагенская встреча была гораздо опаснее для меня, потому что
госпожа Галлимар одновременно объявила мне о прибытии журналистки из Монда,
Ивонн Баби. Она тоже ехала убеждаться в моем существовании. Компетентные
источники по-прежнему утверждали, что я - это не я.
Я не мог отказаться. Лучший способ доказать, что вы в действительности
не существуете, это встретить человека в открытую, с носом, с мордой и
разным словесным фоном. Лучшего доказательства небытия не существует.
Итак, я принял своего редактора и госпожу Ивонн Баби в Копенгагене.
Встреча состоялась не "в доме у Ажара", как у нее написано, потому что в
клинике было нельзя. Жена доктора Христиансена пустила меня к ним пожить.
Там был даже садик с собаками. Сенбернарами. Сенбернары не кусаются,
несмотря на свою известную репутацию.
Алиетта специально приехала из Кагора, чтобы поддержать меня во время
этого испытания. Может, она была не полностью видимой, но я знал, что она
рядом.