"Валерий Аграновский "Профессия иностранец"" - читать интересную книгу автора


О д н а ж д ы. Лечу уже здесь, в Союзе, рейсом Москва - Сочи и слышу за
спиной тихий разговор: "Вы что-нибудь знаете о Лонгсдейле, который был
помощником полковника А.?" - "Извините, а кто это - "полковник А."?" Я,
естественно, не оглядываюсь и вспоминаю анекдот вот с такой бородой: учитель
в школе спрашивает ученика, в каком году умер Наполеон, а тот отвечает:
извините, господин учитель, но я даже не знал, что он болел!

К а ч е с т в а. Исполнительность в смысле дисциплинированность, может
быть, тот главный материал, из которого делается настоящий разведчик: умение
ни на миллиметр не отходить от инструкций, правил и предписаний. Кстати, это
и фундамент, на котором он может и должен устоять в случае беды и
нравственных колебаний, и это же - броня, которая предохраняет его от
"прямых попаданий". Нет у нас рядом ни начальников, ни коллектива с
месткомом и парторганизацией, все зависит от нас самих, от нашей
самодисциплины, самовнушений и самобичеваний, то есть от категорий
внутренних. В армии, например, куда важнее учить подчиняться и, как говорят,
"отдавать честь".

П с и х о л о г и я. Перед операцией состояние следующее: ни о какой
"березке за окном", ни о "колодце возле дома", ни о жене и детях разведчик
не думает, не вспоминает. Я лично думал только о деле, был полностью
поглощен только им, его деталями. Для посторонних (даже возвышенных) мыслей
места в голове не оставалось. Обычно знаешь об операции загодя и
продумываешь все мелочи с тщательностью микрохирурга, оперирующего, положим,
человеческий глаз. На место едешь заранее, чтобы убедиться, что слежки нет.
Волнуешься не ты один, все участники операции нервничают, даже в Центре, в
далекой Москве. Как парашютист, который, пятьсот раз прыгая с парашютом, то
есть пятьсот раз боясь волков, в пятьсот первый тоже боится, но все же
прыгает, так и разведчик. Дурак тот, кто не трепещет и "глаз на деву не
косит", - знаете эту песенку? Мне неведом разведчик, который думал бы перед
встречей с агентом: "Ерунда! Встречусь - возьму - передам..." Внешне все
очень просто: садишься в обыкновенную электричку и едешь, газету по дороге
читаешь. После операции - невероятное облегчение! Но так как работа
продолжается, уже думаешь о следующем деле. Этим и живешь. И еще заботами по
прикрытию, то есть, проще сказать, о "крыше". Для разрядки я мог иногда
пойти в театр, и то не без "задней мысли"...

К а ч е с т в а. Повторю: трезвость ума, выдержанность, самоконтроль -
три наших кита. Острое "удовольствие" от нашей работы испытывают только
мазохисты и прочие извратители. Может ли врач-онколог быть "доволен", увидев
опухоль? Удовлетворение от операции, и то, если она удачно прошла, - это еще
куда ни шло! Настоящий разведчик носит в себе постоянное, нормальное, все
поглощающее и воистину острое желание: домой! На родину! К семье! Если это и
есть патриотизм, пусть будет так. Я знаю определенно, что без этого желания
мы рискуем впасть в хандру и меланхолию, попасть под чужое влияние. У
англичан есть пословица: моя страна, права она или не права. Универсальная
мысль, я ею тоже вооружен. Из двенадцати мальчишек моего класса в живых
после войны остался я один. Могу я это забыть? Не хочу больше войн! Эта идея
давала мне силы. Если угодно, она же несла и романтический заряд, без