"Михаил Ахманов. Среда обитания " - читать интересную книгу автора

тем двухголовым чудищем Мадейры...
Сверкнула беззвучная молния, затем седло внезапно накренилось, воздух
ударил мне в лицо, жужжание шмеля затихло. В следующую секунду я осознал,
что мы не летим, а падаем с почти километровой высоты, что ремни, которыми
пояс пристегнут к седлу, натянуты до предела, что крылья Пекси не шевелятся
и подо мною не живой биот, а мертвая груда хитина и инертной плоти. Мы
падали в сеть рядом с алой вуалью транспаранта, скрывавшей многогранники
"Тригоны" от купола до приблизительно двухсотых ярусов, и я не видел, что
на этих уровнях творится. Зато внизу, под переходом, на террасах и у
основания колонн, шла резня, сверкали молнии ручных разрядников и вспышки
ослепляющих гранат. Между ними, словно в танце, кружились, прыгали и падали
фигурки в белой и багряной униформе. Белый - цвет "Тригоны" и других
компаний Армстекла, красный, пурпурный, багряный - Оружейного Союза...
Белых, похоже, одолевали.
Мысль, что Пекси мертв, уже проникла в мое сознание, не вызвав ни
чувства потери, ни гнева. Эмоции отвлекают, а я был очень занят: вставлял
обойму в "Ванкувер", осматривался, перемещался в седле, натягивая ремни и
стараясь выровнять падение. Творившееся внизу меня не очень занимало - я
глядел наверх, где у самого купола висела стая скафов, окружавших стволы
"Тригоны" черным кольцом. Стреляли, впрочем, не оттуда. Определенно не
оттуда, гниль подлесная! Если бы нас накрыл бортовой излучатель, в сеть
летели бы не мертвый биот с живым седоком, а пара обугленных угольков.
Из алого полотнища, мерцавшего надо мной в вышине, вынырнули темные
фигурки - одна, вторая, третья... Двое на шмелях, один на осе, более гибкой
и подвижной. Она стремительно помчалась к нам со сложенными крыльями,
наездник вытянул руку, и я, навалившись на голову Пекси, перевернулся
вместе с ним.
Треск, шипение, запах горящей плоти... Видимо, разряд вспорол биоту
грудь - мне опалило щиколотки, посыпались щетина и осколки панциря,
шмелиные лапы, кружась и дергаясь, полетели вниз. Но выстрелить еще раз мой
противник не успел - повиснув на ремнях, я изогнулся, словно червяк под
кучей компоста, и, дважды дернув пальцем, всадил в него две пули. Одну за
Пекси, другую за себя.
"Пойдет мой Пекси в измельчитель..." - мелькнула мысль, пока я возился
с застежками пояса. Ну, все туда пойдем; из компоста мы вышли, в компост
обратимся, и с этим ничего не поделаешь. Кому-то раньше повезет, кому-то
позже... Лично я не тороплюсь.
Раскрываясь, щелкнули застежки, я оттолкнулся ногой от седла, и в этот
миг один из торопливых замаячил сбоку. С самой ошеломленной рожей - то ли
не рассчитывал, что я живой, то ли надеялся, что я еще болтаюсь под трупом
Пекси. Стрелять ему было не с руки, а мне - так в самый раз. Пока он
поворачивался да примеривался, мой "Ванкувер" снес ему череп и изрешетил
его шмеля.
Теперь мы падали в сеть безопасности вчетвером: я, изувеченный Пекси и
мертвый всадник на мертвом шмеле. Оса исчезла, но оставался третий из
нападавших, и я его не видел. Ну, никуда не денется... ждет, крысиная
слюна, когда я шлепнусь в сеть и стану удобной мишенью...
Мой обруч ожил. Физиономия Конго повисла у плеча, моргнули бесцветные
глазки.
- Проблемы, легат?