"Михаил Ахманов. Среда обитания " - читать интересную книгу автора

встряхнулись... Самое время к Африке, в Тоннель!
Он расположен в Бирюзовом секторе и тянется километровым зигзагом от
леса и секторального инкубатора до первых стволов подлеска. Само собой,
примерно - на самом деле никто не скажет, где тут первые стволы, а где
вторые. Граница, однако, есть, незримая, но реальная; рубеж, за которым
законопослушность жителей Мобурга падает в таком же быстром темпе, как их
доходы.
Тоннель проложен в ярусе коммуникаций, а для чего и почему - погребено
во тьме веков. Может быть, тут находилась база диггеров или стоянка их
машин - полости и штреки в стенах Тоннеля весьма для этого подходят. Теперь
в них масса заведений: десяток допингов и оттопыр (в одной даже пузырь
подают), конторы агентов - вербовщиков и перекупщиков, множество различных
лавок и даже тупичок, в котором обосновались блюбразеры. Есть места и вовсе
экзотические, с бракованными одалисками о четырех грудях или же с манки,
хотя я сомневаюсь, что манки настоящие - скорее куклы с шерстью на лице.
Еще есть галереи с коллекционными вещицами из дерева и всяким барахлом,
какое пачкуны таскают из Отвалов: древние компьютерные чипы, битая посуда,
картинки, украшения, огромные диски из перламутра и пластиковые книги Эры
Взлета. Читать их никто не умеет, но стоят они выше купола. Большая
редкость!
Мы опустились на площадке у конюшни, рядом с изящными хрупкими осами и
парой толстых пчелок. Пекси недовольно загудел - ос он не любит, и причина
этой неприязни для меня загадочна. Возможно, осы кажутся ему таким же
суррогатом шмелей, как одалиски - суррогат обычной женщины? Эта мысль
заставила меня улыбнуться. Загнав шмеля в конюшню, я пошарил в сумке за
седлом, вытащил банку нектара, скормил ее Пекси и велел ему спать. Криоблок
тут уютный, не хуже, чем в нашем патменте.
У конюшни, встроенной в цоколь инкубатора, движущаяся дорожка
разбегалась: налево - к жилым стволам, направо - в соседний сектор, прямо -
под арку и вниз, к Тоннелю. Народа здесь - не протолкнешься, большей частью
капсули и Свободные, Черные Диггеры, наемники, торговцы, однако встречались
и подданные. Кое-кто с охраной, в паутинном шелке и при маске -
коллекционеры-богачи, любители шарить по галереям да шопам. Другие попроще,
группами, татуированные, размалеванные - эти приехали повеселиться в
допингах и оттопырах, на манки поглазеть и посчитать у одалисок груди. Еще
попадались типы из Лиги Развлечений, всякие инверторы и диззи, танкисты и
хоккеисты; кто голышом и тоже размалеванный, кто в фантиках от Пармы или в
голографических обертках. Глядя на них, я вспомнил о Парагвае, потом про
трупы в Крысиной Щели и помрачнел.
Дорожка под ногами надломилась, сделавшись ступенькой, и наша компания
поехала вниз. Богачи и капсули, танкисты и торговцы, наемники, диггеры,
частные стражи... Запахи пота и "веселушки", "писка" и "стук-бряка",
разгоряченных женских тел и парфюмерии... Еще не давка, но уже теснота...
Какой-то раскрашенный ублюдок прижался ко мне, пытаясь сунуть руку под мою
хламиду. Я двинул его протезом в ребра и спросил: - Любишь Охотников, моча
крысиная? Погоди, спустимся, я тебя покрепче приласкаю!
Ублюдок икнул и исчез. Спуск закончился. Ступеньки движущейся лестницы
одна за другой уходили в узкую щель, выбрасывая в пространство Тоннеля
шеренгу за шеренгой. Ораву за оравой... Сорок-пятьдесят орав - громада,
население ствола... Толпы людей под ярко светящимися сводами, шум и гам,