"Михаил Ахманов. Ливиец" - читать интересную книгу автора

жилище и в собственное тело. Тут было так много привычного, хорошего -
ощущение данной с рождения плоти и этот прохладный холл с камином, с
дверьми, ведущими в спальню, и пространственными вратами; полные жизни
небеса и мирная зелень Антарда; внимание коллег; заботливый Сенеб; чай,
приготовленный им, и сладкие булочки... Было и кое-что еще, не просто
хорошее, а прекрасное - руки, губы и глаза Октавии. Я чувствовал, как
семнадцать лет мниможизни уходят в прошлое, проваливаются в никуда, и вместе
с ними тает память о Небем-васт. Я еще вспомню о ней и вспомню эти годы, час
за часом, день за днем, но это будет в Зазеркалье, в континууме Инфонета, в
таком же почти нереальном существовании, как моя жизнь в облике Гибли в
Ливийской пустыне.
- Для вас есть еще одно сообщение, магистр, - вкрадчивым бархатным
голосом произнес Сенеб. - От старого, очень старого друга. Он сказал, что не
виделся с вами целое столетие, но надеется, что вы о нем не позабыли. Его
зовут Саймон, ксенолог.
Я замер, приоткрыв рот, потом сунул в него остаток булочки и энергично
прожевал. Саймон, надо же! Мог ли я забыть его? Нет, клянусь теен и кажжа! С
ним и с Корой, моей подругой, мы работали в системе Песалави и на Панто-5, а
еще на Бу-Банге, Топазе и Нейле, где похожие на стрекоз аборигены собирают
мед тысячи сортов. Не всякий их мед подходит для гуманоида с земным
метаболизмом, и однажды Саймон...
- Желаете связаться с вашим другом? - спросил Сенеб, прервав мои
воспоминания.
- Да. Разумеется! - Я оттолкнул поднос, и тот неторопливо направился к
стене, а затем исчез в щели рециклера*, оставив слабый запах чая и сдобы.
Стена с частью камина тихим перезвоном растворились в ви-проекции*. Я
увидел обширный покой дисковидной формы: пол, плавно перетекающий в потолок,
слабое свечение, что опоясывало комнату, нити причудливой паутины - они,
казалось, вырастали прямо из воздуха. На планетарное жилище это не походило;
скорее, ячейка где-нибудь в космическом поселении или на борту круизного
корабля. В центре паутины парил человек - крупный, мощного сложения и почти
нагой, если не считать мерцающего ореола вокруг бедер. Рядом с ним, на
расстоянии протянутой руки, плавала в невесомости пара инфонетных капсул.
Человек прикоснулся к одной из паутинных нитей и сел. По его лицу,
расслабленному, с полузакрытыми глазами и ярким пятном рта, скользнула
усмешка.
- Тайтеро тилланаги прор опата зз'нуку!
Приветствие туземцев Нейла: чтобы твой зародышевый прор вздулся от
личинок. Они придают большое значение воспроизводству потомства.
- Тайтеро зз'нукус этака ма, - произнес я, с некоторым усилием
достигнув нужной артикуляции. - Чтоб у тебя тоже вздулось.
Мы захохотали, потом Саймон звонко хлопнул ладонью по голому колену:
- Не забыл еще нейл'о'ранги?
- Такое не забывается. Этот язык, эти крылатые создания и мед, который
ты...
Он ухмыльнулся и тут же скорчил жуткую гримасу:
- Ни слова более, Андрей! Никто из нас не застрахован от ошибок. Кроме
Носфератов, но к ним я не тороплюсь.
Это был всё тот же Саймон, неунывающий и улыбчивый, как солнце в
погожее утро. Я чувствовал, что нас разделяют космические пропасти, но,