"Михаил Ахманов. Ливиец" - читать интересную книгу автора

Откусив от яблока, я вообразил, как огромная уродливая горилла
подбирается к Октавии. Хомми панически взвизгнула и исчезла, а Тави
пошевелилась и, не открывая глаз, схватила меня за руку:
- Ливиец? Ты что меня пугаешь, Ливиец?
- Не тебя. Совсем другую девушку, мохнатую и слишком любопытную.
- Прогнал? - пробормотала Тави, прилаживаясь щекой к моей ладони. Я
показал ей порыв ветра и улетающий вдаль серый шерстяной комочек. -
Хорошо... - Губы ее сомкнулись, и, на грани ментального восприятия, я
расслышал: "Теперь спи, Андрей... спи, милый... Еще рано..."
"У жителей Земли ускоренный метаболизм. Мы не умеем так долго спать", -
беззвучно возразил я, склонившись над нею.
"Тогда уходи или сядь рядом и береги мой сон. Любуйся мной... Думай о
карнавале, веселье и сочных арнатах... Мы ведь отправимся на карнавал, да?"
- Непременно, - сказал я, поглаживая темные волосы Тави. Пусть ей
приснится карнавал... Сумеречная зона на Меркурии, небо в фиолетовых
облаках, край ослепительного солнца над зубцами утесов, хрустальное ожерелье
Пятиградья и равнина с арнатовыми деревьями... А среди них - шатры, навесы и
беседки, столы и чаши с грудами плодов, множество ярко одетых людей,
пьянящий сок в широких полусферических бокалах, музыка и плывущие в воздухе
картины...
Улыбаясь этим мыслям, я направился к жилому куполу. Ковер из голубого
мха пружинил под ногой и, ощущая мое присутствие, мерцал цветными пятнами -
синим над скрытой сейчас поверхностью маленького бассейна, оранжевым и
желтым в тех местах, где затаились предметы, что заменяли Октавии мебель.
Если не считать ковра и этих пятен, мелькающих повсюду, а еще янтарного
света, профильтрованного колпаком, купольный домик был абсолютно пуст.
Обманчивое впечатление! Стоило мне приблизиться к Окнам, как мох раздался, и
из прорех пошли вылезать одно за другим кочки-кресла, столик-пень и какая-то
ажурная конструкция, в которой я опознал синтезатор. Он развернулся с тихим
звоном, и над приемной панелью проплыла тарелка с чем-то ароматным,
дразнящим, а за ней - кофейник, чашки и блюдо с фруктами.
- Убери. Я не хочу кофе. - Мой голос разрушил фантом завтрака. На миг я
замер между Окнами, словно выбирая, в какое шагнуть, потом коснулся ладонью
неощутимой серо-желтой мембраны, повернул голову и бросил взгляд на спящую
Тави. Если не напрягать глаза, она была сейчас неотличима от Небем-васт...
Вздохнув, я шагнул в Окно и очутился в собственном доме.

03

Здесь, в уэде Джерат, в сахарском заповеднике Хоггар-Тассили, стояло
позднее утро. В холле, длинной узковатой комнате, дальний конец которой
уходил в скалу, зной не чувствовался, но на галерее, у тонких прозрачных
стен из оксинита*, было жарковато. Солнце плавило выцветшую синеву небес,
раскаленный воздух струился над барханами и бурыми трещиноватыми скалами,
порывы ветра кружили песок, сталкивали смерчи друг с другом, бросали их на
камни. Пожалуй, здесь ничего не изменилось за прошедшие тысячелетия, но не
природа хранила эту частицу Сахары, а воля человека: от Джерата заповедник
тянулся на семьсот километров в любую сторону. На северо-востоке и юге он
граничил с жилыми зонами у берегов Ливийского и Нигерийского морей, а на
западе, за плато Танезруфт, лежала обильная водой саванна, где водились