"Михаил Ахманов. Ливиец" - читать интересную книгу автора

проступали в лице Октавии. Метапсихический резонанс, верный знак, что я был
ей небезразличен! Во всяком случае, в такой же мере, в которой Небем-васт
была небезразлична мне.

Она погибла под Аварисом* двенадцать тысяч лет назад. Я мог бы забрать
ее душу с собой, спрятав в ментальной ловушке, и даровать ей в нашем времени
новое тело и новую, почти бесконечную жизнь. Жизнь, но не цель... Что до
цели, то эта проблема дебатируется не первый век, даже не первое
тысячелетие, но, несмотря на радужные надежды супериоров и их упрямство, я
полагаю, что она неразрешима. Для наших древних предков, яростно искавших
смысл во всех глобальных категориях, в существовании Вселенной,
пространства, времени и человека, фактически не было разницы между жизнью и
целью. Такой уж был у них императив - не жизни, а, скорее, выживания... Для
Небем-васт это означало не гневить богов, встречать молитвой солнце и в знак
благодарности за посланное счастье таскать приношения в храм. Еще готовить
трапезу для своего мужчины, содержать в порядке его дом, садиться к нему на
колени... В нашем мире ничего не сохранилось из этих наивных радостей, разве
лишь одна из вечных поз любви. Не думаю, однако, что Тави была бы довольна,
увидев на моих коленях другую женщину. Поэтому Тави, нежная и теплая, здесь,
а Небем-васт - всего лишь туман, растаявший во мгле тысячелетий.
Временами милосердие бывает так жестоко...

02

Энергетический отражатель, паривший в семи тысячах километров над моей
головой, чуть дрогнул, добавив розового облакам и небу. Пастельный, слишком
нерешительный мазок, чтобы пробудить мир Детских Островов, что назывался
прежде Антарктидой, краем холода и льда. Этот факт древней этимологии
отмечен, конечно, в Зазеркалье, но помнят о нем лишь историки, да и то один
из десяти. Мало приятного соваться в файлы, реконструирующие былой Антард -
пронзительный ветер и смертоносный холод, бешеную круговерть снегов над
белой равниной, торосы, айсберги и бесконечную полярную ночь. Сам я в эти
файлы заглядывал - так, из любопытства, ибо холодов не люблю. С тех пор не
люблю, как шарили мы в Кольце Жерома под скудным светом Песалави, а затем
копались в мерзлой глине на Панто-5, высвобождая какое-то древнее святилище.
Впрочем, не уверен, что эта постройка являлась святилищем - размеры не
впечатляли, а в культурном слое нашлись одни окаменевшие фекалии,
спрессованные с лиственными грамотами.
Признаюсь, что лед и снег, мрак и холод, как планетарный, так и
космический, меня не вдохновляют. К лесам, горам, озерам и речным долинам я
отношусь с меньшей неприязнью, но это тоже не мое. Нет, не мое! Я - человек
пустыни, и если когда-нибудь умру, то среди песчаных дюн, уставившись
выжженными глазами в знойное беспощадное небо.
Когда-нибудь умру!.. Демоны Песков! Будто я, носитель духа Гибли,
великого вождя и колдуна, не умирал именно так дюжину раз! В остальных
случаях мне протыкали печень копьем или дротиком, забрасывали камнями,
душили тетивой от лука, били секирой в висок и, связанного, швыряли
крокодилам. Думаю, последняя смерть была столь же антисанитарной и
мучительной, как в зубах гиены, но это лишь мои предположения. Ни разу я не
решился довести дело до конца и дать себя слопать живьем.