"Михаил Ахманов. Флибустьер " - читать интересную книгу автора

свалке перезарядить мушкет или пистолет.
Испанцы сражались с ожесточением и все же медленно отступали - в
тесноте и давке ножи и короткие тесаки корсаров часто были опаснее шпаг.
Впрочем, к Эдварду Пилу это не относилось; с длинным клинком в одной руке и
кинжалом в другой, он прокладывал себе дорогу с уверенностью асфальтного
катка. Очевидно, он обучался не сценическому фехтованию и подкрепил свое
искусство долгим опытом схваток и драк. На глазах Серова он заколол троих
ударами в горло, над верхним краем панциря; четвертого проткнул кинжалом и
отшвырнул под ноги великану Хенку.
Отбиваясь то шпагой, то тесаком, Серов миновал мачту, под которой,
задавленные упавшим реем, лежали трупы нескольких испанских моряков.
Стальное лезвие метнулось к нему, он не успел отбить выпад, извернулся, но
острие клинка прочертило алую полоску поперек ребер. Напавший на него
свалился под молодецким ударом Хенка, а Серов отступил на шаг, соображая, не
будет ли полученная рана поводом, чтобы не участвовать в резне. Видимо, нет,
решил он: не рана, царапина, с такой наверняка повесят за низкую активность.
Он переместился на правый фланг, к рыжему Галлахеру, подумав, что надо
держаться у начальства на глазах. Теперь он был под кормовой надстройкой с
лестницами и балконами, на которых тоже бушевала схватка: то и дело
чей-нибудь труп падал вниз с разбитой головой или с кинжалом между ребер.
Сверху, с квартердека, доносился зычный голос капитана Брукса, сулившего
испанцам ад на земле и могилу в море, и этим проклятиям аккомпанировали
топот, тяжелое надсадное дыхание, предсмертный хрип и звон клинков. У ног
Серова рухнул сброшенный с трапа испанец с распоротым животом, он
отшатнулся, и тотчас что-то тяжелое свалилось ему на спину, чьи-то руки
обхватили плечи, потом скользнули вниз, к локтям. Он замер, с ужасом
предчувствуя холод стали, что пробирается под лопатку, но тот, кто на него
упал, не думал нападать - хватка его ослабела, и он растянулся на палубе.
Резко обернувшись, Серов увидел юношу, того, что помогал рулевому на
"Вороне". Он, вероятно, был не ранен, а просто ошеломлен падением с изрядной
высоты; лицо его под густым загаром побледнело, глаза были закрыты, короткая
абордажная сабля вывалилась из руки. Ступени трапа рядом с Серовым загудели
под быстрыми шагами - солдат, сбросивший мальчишку, торопился вниз, а за
ним - еще один, бородатый, с кровавой царапиной на щеке и искаженным яростью
лицом.
Прикончат парня, подумал Серов, взвесил в ладони тесак и метнул его в
первого испанца. Тяжелое лезвие пробило кирасу, солдат сложился пополам и с
грохотом рухнул с лестницы. Второй подскочил к Серову, грозя обнаженным
клинком, но вдруг глаза его закатились, голова упала на грудь, и поток
крови, хлынувшей изо рта, залил бороду.
- Отпрыгался, - сказал Мортимер, вытаскивая саблю из спины испанца. - А
сапоги у него неплохие, как раз по моей ноге...
Он сел на палубу и начал стаскивать с убитого солдата сапоги. Сражение,
похоже, завершилось: трупы испанцев летели за борт, пленных согнали к мачте
и вязали их же ремнями, строптивых, под руководством Пила, резали на месте,
содрав с них предварительно одежду и тщательно ее обшарив. Один из корсаров,
дородный тип с отвислыми щеками и обезображенным оспой лицом, распоряжался у
люков, ведущих на пушечную палубу и в трюм, посылал людей по двое и по трое
осматривать каюты, орал им вслед, чтоб не сбивали, свиньи недорезанные,
замки с сундуков, а тащили на палубу для капитанского досмотра. Сам капитан