"Михаил Ахманов. Путь на Юг" - читать интересную книгу автора

Боль. Дьявол, какая боль! Этот рыжий подонок ударил его, и потому
так больно? Неуправляемая ярость захлестывала Одинцова, пресекая любую
попытку вспомнить, понять или хотя бы удивиться. Сейчас это казалось
совсем неважным; ненавистное лицо с клочковатой бородой маячило перед
ним, и на шее, под завесой рыжих волос, была точка, что приковала его
внимание. Он свирепо дернул ремень на правом запястье, смотал с пальцев
длинную полоску кожи, густо усеянную металлическими бляшками, и уронил
на палубу. Рыжий противник оскалил зубы в презрительной ухмылке. "Смотри!
Сдается! Рахи сдается!" - долетел потрясенный шепот.
Он ринулся вперед в стремительном прыжке, сжав пальцы и вскинув
руку в едином слитном движении, которое ни боль, ни растерянность, ни
странное ощущение чужеродности тела не могли вычеркнуть из памяти. Там,
под челюстью, сонная артерия и нервный узел... один точный, рассчитанный
удар - хватит вполсилы - и эта груда рыжего мяса больше не будет смеяться
над ним!
Ребро ладони опустилось на толстую шею, и рыжий покачнулся,
выпучив глаза и хватая ртом воздух. Одинцов, ошеломленный, замер перед
ним, разглядывая руки. Он сошел с ума или его конечности стали длиннее?
Он же метил вовсе не в загривок, а в горло, в горло! Что с руками? И
с пальцами? И с кожей?.. Она была гладкой, смугловатой, с золотистыми
блестками выгоревших на солнце волос...
Рыжий сжал кулаки, набычился, шагнул вперед, размахнулся. Небо
и море взорвались перед глазами Георгия Одинцова.

* * *

Застонав, он поднял веки. Головная боль прошла, сменившись
вязким туманом, окутавшим сознание словно полупрозрачная газовая
фата. Одинцов облизнул пересохшие губы, снова прикрыл глаза и
приступил к ревизии.
Одинцов Георгий Леонидович, полковник в отставке, инструктор
по выживанию... Несомненно, это был он, но в то же время кто-то еще,
почти незаметный, но все же присутствующий в его сознании. Он помнил,
как они с Шаховым пили коньяк, помнил дольки лимона на блюдце, помнил,
что они о чем-то говорили, но все это было расплывчатым и неясным - во
всяком случае, не объяснявшим, как он попал сюда, на это судно, в это
море. Впрочем, неважно, решил он; все выяснится со временем, и спешить
не надо, ведь такое уже было. После взрыва мины, нашпиговавшей его
осколками... Контузия, три недели беспамятства и месяц амнезии, когда
он с трудом вспоминал, кто таков полковник Одинцов...
Тонкая рука легла на его плечо, и нить воспоминаний оборвалась.
Он ощутил исходивший от пальцев аромат сушеных трав и чего-то еще,
пахнувшего непривычно, но приятно.
- Рахи! Очнись, Рахи! Что с тобой? - голос был негромок, тверд и
явно принадлежал мужчине. Одинцов открыл глаза. Над ним склонились двое;
их лица озаряло пламя глиняного светильника, что мерно покачивался на
цепочке у потолка. Старик с бритым подбородком - это его ладони пахли
так странно, - и скуластый рыжеватый парень лет двадцати пяти. Нос у
скуластого был слегка свернут на бок, пухлые губы приоткрыты, маленькие
глазки хитро поблескивали.