"Михаил Ахманов. Пятая скрижаль Кинара (Принц вечности) ("Хроники Дженнака" #2) " - читать интересную книгу автора

повелителя Чак Мооль... Как бы не сменился он вскоре черным! И сменится,
если кейтабец попробует удрать или сопротивляться!
Мореходы-островитяне на его борту уже заметили вызывающе алые паруса
"Хасса" и попытались прижаться к берегу, раствориться на фоне бурых,
лиловых и серых скал. Возможно, эта хитрость удалась бы, но не с Дженнаком,
так как видел он сейчас внутренним зрением не один лишь кейтабский корабль,
но и весь берег, всю оконечность огромного полуострова, самой северного в
Ближней Риканне. Полуостров сей походил на распластавшуюся в прыжке випату,
большую ящерицу из сераннских болот, но обитавшим в тех краях
дикарям-норелгам очертания их земли напоминали дракона. Дракон, как было
уже известно Дженнаку, относился к разряду мифических тварей; подобных
чудищ не водилось ни в холодных, ни в жарких местах, что норелгов, впрочем,
не смущало: для них полуостров был Драконьим, а сами они являлись Детьми
Дракона. Быть может, и так - если судить по их редкостной кровожадности и
страсти к грабежам. Но в Бритайю они уже не рисковали плавать, ибо всякий
набег на вотчину Дженнака приносил им одних лишь мертвецов, и никакой
ощутимой выгоды.
От остальных земель Риканны край драконьих потомков отделяло море
Чати, мелкое и узкое, покрытое льдами три месяца в году; из него, двигаясь
на запад по проливу Когтя, корабль мог достичь другого моря, Чини, столь же
холодного, но глубокого и более обширного, открывавшегося на севере и юге в
океан. За ним, на солнечном закате, высилась Бритайя, удел Дженнака -
обширный остров, превосходивший все вместе взятые кейтабские острова; а
дальше, до самых берегов Эйпонны, лежал океан - на целый месяц плавания при
попутном ветре. Судно, ушедшее туда, терялось среди волн и вод, так что
даже магическим вторым зрением отыскать его было нелегко, а уж нагнать либо
перехватить становилось совсем неразрешимой задачей. И потому Дженнак
выслеживал чужие корабли в этом проливе, изогнутом, как ястребиный коготь;
здесь проходила морская дорога к землям норелгов и росайнов, и была она
единственной, так как с севера, с океанского побережья, к Драконьему
полуострову не подобрался бы никто. В сезоны Желтых Листьев и Белого Пуха
воды там промерзали на длину копья, а Время Цветения становилось временем
бурь и штормов, игравших ледяными горами. Так что всякий, желавший
пробраться к норелгам на корабле, никак не мог миновать пролива Когтя.
И к счастью, подумал Дженнак, покосившись на своего тидама, чья
физиономия уже горела охотничьим азартом. Пакити был невысок, но крепко
сбит - вернее, сплетен из морских канатов, - и отличался широкими, как
лопасть весла, ладонями. Подобно многим странствующим в океанах и морях он
пил не легкое вино, а крепкое, и от того нос и щеки морехода покрывала
сеточка красноватых прожилок; глаза у него были маленькие и всегда
прижмуренные, словно от ветра, нос - расплющенный ударом скатарской палицы,
выбившей заодно и передние зубы. Не слишком он был красив, этот Пакити, но
свое дело знал и в винный кувшин заглядывал не перед дракой, а после нее.
- Ну, милосс-стивый сахем, как мы их восс-смем? - произнес он с хищной
ухмылкой. - Тараном в бок и на дно? Или сс-своротим балансиры? Или
всс-станем борт о борт и сс-спалим кейтабских жаб дотла?
- К чему палить? Все-таки не жабы они, а люди, - сказал Дженнак. -
Будут сопротивляться, утопим. Но учти, Пакити: хоть это торговый корабль, а
не боевой драммар, есть у них четыре метателя и горшки с огненным зельем.
Так что ближе пятисот локтей ты к ним пока что не приближайся.