"Михаил Ахманов. Массажист" - читать интересную книгу автора

компьютеру, к бумагам нашим и к работе... Понимаете разницу?
- Понимаю. - Опираясь спиной о дверь, Глухов наощупь сунул ключ в замок
и повернул. Дверь открылась. - Понимаю, Линда. Не такой уж я старый идиот.
Ее глаза насмешливо блеснули.
- Ставьте правильно акценты, подполковник. Не старый, но идиот!
Тут Глухову помнилось, будто качнулся пол, а может вместе с полом
дрогнули и стены, словно находился он не в Петербурге, а в каком-нибудь
Сан-Франциско, где, говорят, по землетрясению каждый день, не исключая
праздников. Он ухватился за дверной косяк, вытянул шею, бросил взгляд вдоль
коридора (было тихо, только в дальнем конце сновали суетливые фигурки),
заглянул Линде в лицо и охрипшим голосом промолвил:
- Сегодня - никакой совместной работы, майор. Сегодня я тружусь один.
Работаю... - он посмотрел на часы, - с четырех до семи. А в семь прихожу на
чай. Потом провожаю вас к дому. Кажется, нам по дороге?
- По дороге, - кивнула Линда. - Всем одиноким по дороге, Ян Глебович.
Она скрылась за дверью "майорской", а Глухов сбросил плащ, сел за стол,
подпер кулаками щеки и уставился на верину фотографию. Вдруг подумалось ему,
что женское одиночество круче и безнадежней мужского, ибо мужчина - стрелок
и охотник, прыгает там и тут, сеет при случае семя, а значит, на старости
лет может прифантазировать, что есть у него где-то потомки, дочери и
сыновья, пусть незнакомые и никогда не звавшие его отцом, а все-таки родная
кровь, плоть от его шаловливой плоти. Но одинокой женщине отказано даже в
таком утешении; женщина в точности знает, кого родила. Или не родила.
- Прости меня, дурака... - прошептал Глухов, поглаживая кончиками
пальцев верино лицо. - Прости... И подожди. Вот встретимся на небесах, там и
разберемся.
Он придвинул к себе папку, вытащил бумаги, перелистал их и убедился,
что под каждой фамилией и адресом было написано хотя бы десять строк, а в
иных местах - побольше, целое сочинение. Почерк у Суладзе был разборчивый,
строчки получались ровные, и самое важное он обводил рамочкой - тоже красным
карандашом.
- Молодец парень, - пробормотал Ян Глебович и приступил к изучению
первой странички, но тут раздался телефонный звонок.
- Товарищ подполковник? Это Суладзе. Папку вам передали?
- Передали. - Глухов помедлил, взглянул на часы и сокрушенно покачал
головой. - Прости, Джангир, уговаривались встретиться в два, а я только
сейчас к себе добрался. Ждал?
- Ждал, но с удовольствием, Ян Глебович. У майора, соседки вашей. -
Джангир поцокал языком и сообщил: - Какая женщина! Топ-модель, высший класс!
Все на месте, включая мозги. А их на трех генералов хватит.
- Даже на четырех, - согласился Глухов и добавил: - Знаешь, она ведь
тоже от тебя в восторге. Вежливый, говорит, и пуговицы блестят. Жаль, что
слишком молодой.
- Ну, это дело поправимое, - промолвил Суладзе с легкомыслием юности. -
Это как бомбежка по Белграду: сегодня зелен и красив, а завтра весь в руинах
и пуговицы не блестят... Кстати, Ян Глебович, вы что полагаете насчет Балкан
и НАТО? В своем они праве или как?
- Или как, - буркнул Глухов. - Я полагаю, двое дерутся, третий не лезь.
Но если уж заявился, так разнимай без палки, без поножовщины, и не топчи
траву. Трава-то чем провинилась? А кто б ни сражался, ей достается в первый