"Михаил Ахманов. Массажист" - читать интересную книгу автора

бабка, с затрещинами и злыми глазами матери. С тех пор он невзлюбил Москву;
она являлась символом его унижений, безрадостного детства, попранной юности.
Баглай бы отомстил, но жизнь сама расправилась с обидчиками: с началом
перестройки, лет десять назад, деда выгнали на пенсию, он погоревал и умер,
а вместе с ним исчезло все семейное благополучие. Бабка тоже отправилась в
лучший мир, не дожив до семидесяти, затем скончалась мать - по слухам,
умирала в мучениях, от нефропатии. Отчимом, братцем и сестрицей Баглай вовсе
не интересовался, а блохастый наглый пудель давно уж сдох. А жаль! Эту псину
он придушил бы собственными руками!
Жора Римм, сидевший напротив, подмигнул ему и потянулся с рюмкой -
чокаться.
- Что-то ты, Баглай, невесел. И аура у тебя страшноватая,
темно-багровая, и посередке кровушкой отливает... С чего бы, а? Ведь рядом с
такими дамами сидишь! С Викторией и Лидочкой! Не девушки, а именины сердца!
Тут просто положено светиться голубым. В крайнем случае - зеленым.
Цвет ауры был Баглаю безразличен, но, вспомнив о нежных оттенках
китайской нефритовой вазы, он провел языком по губам, щедро плеснул
шампанского Вике и Лидочке и чокнулся с Жорой. Их рюмки зазвенели словно два
хрустальных колокольчика.
- За голубой и зеленый. За весеннюю ауру! И за чакру любви. Чтоб прана
в ней не иссякала!
Девушки порозовели, захихикали, скромно опуская глазки, но тост с
охотой поддержали. Сидевший справа от Вики гомеопат Насибов умильно
улыбнулся ей и предложил:
- Взгляни-ка, Жора, на мои цвета. Чем отливает? Спорю, что голубым!
Экстрасенс прищурил глаз, осмотрел Насибова сквозь опустевшую рюмку и
вдруг захохотал.
- Не надейся, лечебный ты мой одуванчик! Желтой похотью сияешь, да еще
с оттенком педофилии!
- Вот те раз! - с наигранной обидой сказал Насибов. - Ну, я понимаю,
похоть... похоть - это мое обычное состояние... Но педофилия-то при чем?
Вовсе я не педофил, да и Виктория у нас не девочка.
- Все они сегодня девочки, все невинны, как божьи коровки, и всем им по
шестнадцать. - Римм обнял за талии своих соседок, врачих Ирину и Ольгу, с
гарантией перешагнувших сорокалетний рубеж. Обе жарко раскраснелись от
выпитого, от комплиментов и от магический силы, проистекавшей из рук
экстрасенса. Ирина, поигрывая объемистым бюстом, принялась накладывать Жоре
салат, а Ольга с завистью изучала точеную шейку Вики и свежие щечки Лидочки.
Римм потянулся к коньяку, разлил по всем стаканам и рюмкам в пределах
досягаемости и погрозил Вике пальцем.
- Смотри, Виктория! Смотри, поберегись! Сидишь между котом и тигром. А
вдруг укусят? Или совсем съедят?
- Я бы не возражала, - откликнулась Вика с чарующей улыбкой, касаясь
коленом ноги Баглая.
- Тогда - за женскую смелость и щедрость! - провозгласил Жора,
опрокидывая рюмку в рот. Был он уже изрядно пьян, но ухитрился скорчить
серьезную физиономию, озабоченно нахмурился и громким шепотом спросил: - А
кому отдашься на съедение, детка? Коту или тигру? Или обоим вместе?
Лукавые викины глазки стрельнули налево-направо и остановились на
Баглае, а коленка прочно уперлась ему в бедро. Тем же громким шепотом она