"Михаил Ахманов. Массажист" - читать интересную книгу автора

- Невежество, проистекающее от неведенья собственного "я"... Отлично
сказано! - Он снова вздохнул и с легкой улыбкой поинтересовался: - А вы, мой
целитель, познали собственное "я"?
- Вне всяких сомнений, - отрезал Баглай. Восточные тайны были хорошим
началом беседы, но продолжать ее в этом ключе не стоило - ведь для клиента
именно он, целитель, являлся персонфикацией подобных тайн, и, следовательно,
пришлось бы рассказывать о себе. Тогда как полезней потолковать о пояснице,
решил Баглай, добравшись до этой части тела художника.
Прекратив на мгновение процедуру, он спросил:
- Вы у мольберта стоите или сидите?
- Большей частью сижу. Я не Брюллов, не Айвазовский, полотна у меня
небольшие, хватает рук чтоб дотянуться.
- Рекомендую стоять, это для вас полезней, - посоветовал Баглай,
приступив к работе над мышечными затвердениями. - Для вас и вашего
позвоночника. Все же по нему заметно, что работа у вас сидячая... - Он
помолчал, осторожно разминая мышцы, потом спросил: - А что вы пишете, Ян
Глебович? Портреты?
- Нет, пейзажи. Морская тематика. Заливы, бухты, корабли под парусами,
прибрежные утесы и все такое... - Пауза. Затем, будто припомнив, художник
добавил: - Мне еще горы нравится рисовать. Горы - великолепная тема для
живописца. Торжественная, возвышенная...
Для живописца - возвышенная, молчаливо согласился Баглай. Горная
панорама под хмурыми небесами мелькнула перед ним, но все эти пики и бездны
на картине казались игрушечными в сравнении с реальной пропастью. С той,
перед которой он привык стоять. Назначившей ему свидание сегодня утром.
Он облизал сухие губы языком и произнес:
- Не буду спорить. Однако горы, если разглядывать их живьем, вселяют
трепет. Даже ужас! Все эти обледеневшие вершины, ущелья, скалы, пропасти...
Особенно пропасти... Так и тянет ринуться вниз...
Художник, повернув голову, глядел на него с каким-то странным
вопросительным выражением.
- Боитесь гор?
Баглай поморщился.
- Нет, не боюсь. Просто не люблю чувствовать себя ничтожным, крохотным,
бессильным... Поэтому я - не альпинист! - Он выдавил сухой смешок. -
Предпочитаю горы на картинах. С картинами все как раз наоборот: сам я будто
великан, а горы - всего лишь безопасные игрушки на размалеванном полотне.
Можно купить их или продать, снять и снова повесить, полюбоваться...
Клиент неопределенно хмыкнул, о чем-то размышляя, затем спросил:
- И что же, есть у вас какие-то любимые полотна? И любимые художники?
Рерих, Рокуэл Кент? Или кто-то из старых? Французы, фламандцы, итальянцы?
Скажем, Пуссен или Якоб ван Рейсдал?
Знакомые все имена, подумалось Баглаю. Но почему упомянуты - эти, а не
иные? Возможно - в такую удачу он даже боялся поверить - есть у художника
полотно кого-то из великих мастеров? Того же Пуссена или ван Рейсдала?
Других французов, итальянцев и фламандцев? Или, на худой конец, хотя бы
Рериха?..
Но Рерих, равно как Рокуэл Кент, его не слишком привлекал. Ему
нравились другие картины, пропахшие пылью веков, с неяркими приглушенными
красками, принадлежащие живописцам, чей гений и ценность освятило время. И