"Михаил Ахманов. Массажист" - читать интересную книгу автора

родилась в Москве, познакомилась там с молодым офицером, поездила с ним по
гарнизонам и заграницам; детей Бог не дал, зато добра - в достатке,
поскольку карьера мужа была на редкость успешной. Когда он выбился в
генералы и получил назначение в Ленинград, в Высшее командное училище,
супруги, предчувствуя старость, прочно осели во второй из российских столиц.
Вскоре здесь появилась Орлова - встретила парня-ленинградца, влюбилась и
переехала к нему, на новое место жительства. По ее словам, Ленинград Нине
Артемьевне не нравился, ни климатом своим, ни мрачным каменным обличьем, и
после смерти мужа было ей тут одиноко и холодно. Единственный близкий
человек - Елена, Леночка, которая помнилась ей ребенком; ну, и леночкина
семья, детишки - хоть не родная кровь, а все же что-то теплое, живое, замена
нерожденным внукам... Так она и коротала старость, завещав Леночке все свое
достояние, движимое и недвижимое, от колечка с изумрудом до шубы,
холодильника и квартиры.
Несмотря на этот щедрый дар, супруги Орловы не баловали Нину Артемьевну
вниманием. Жили они у площади Мужества, недалеко от Гражданки, но заезжали к
"бабушке Нине" раз в два-три месяца и лишь по каким-нибудь делам - диван
передвинуть или отведать пирогов в ее день рождения. Чаще звонили - по
воскресеньям, почти что каждую неделю. Нина Артемьевна всегда была на месте;
в последний год побаливали у нее суставы, она старалась выходить пореже и не
дальше магазинов и аптек. Так что Елена привыкла: пара гудков в телефонной
трубке, потом - знакомый старческий голос: "Леночка, ты?.."
И вот однажды ей не ответили...
На этой печальной ноте красочный рапорт Суладзе оборвался, и Глухов,
отодвинув бумаги и папку, одобрительно покивал головой. Затем произнес:
- Толковый у тебя капитан, Стас Егорыч. Все сделал, ничего не упустил.
Пишет только цветисто... А от меня чего ты хочешь?
Кулагин оторвался от созерцания пейзажа с бригом, ткнул окурок в
пепельницу и погладил подбородок, на котором пробивалась седоватая щетина.
- Капитан-то хорош, однако с тобой не сравнить. Доктор Ватсон,
понимаешь? Неглупый, исполнительный, а все-таки доктор Ватсон... - Он снова
закурил, выпустил к потолку фонтанчик белесого дыма и вдруг сказал: -
Кстати, о Ватсоне... Помнишь того чудака, который нам криминальную
психологию читал?.. В Высшей школе?.. Вейтсон он был по фамилии, а Толя
Межевич его Ватсоном прозвал. Толя-то где теперь? В УБОПе[6]? С тобой сидит,
на Литейном?
Глухов кивнул. Молодость, давние времена, счастливые... Ни гангстеров
тебе, ни политических убийств... И Вера была жива...
- Пунктик у этого Вейтсона имелся... помнишь, Ян? Помнишь, как он про
систему Станиславского толковал? Дескать, писатели, криминалисты и
психологи - все те же лицедеи... Если вживутся в образ, то и напишут хорошо,
и преступление раскроют, и пациента вылечат... Самое главное - влезть в
чужую шкуру, составить психологический портрет и понять мотивы: отчего один
дернулся туда, другой - сюда, а третий - так вовсе под поезд прыгнул.
Словом, везде есть внутренняя логика, движения ума и сердца, интуитивные
порывы и что-то там еще...
- Еще - душевные болезни. Паранойя, например, - произнес с улыбкой
Глухов. Он понимал приятеля; нелегок, горек милицейский хлеб, а у начальника
РУВД - тем более. И если выдался случай расслабиться, пофилософствовать и
поболтать со старым другом, кто избежит такого искушения? Особенно после