"Азиза Ахмедова. Гаранфил" - читать интересную книгу автора

дороги только начали лепиться друг к другу скромные одноэтажные домишки,
осеннее золото листвы, горьковатый дымок из глубины сада, где, очевидно,
жгли сучья, сухие листья, - все это настроило Биландарлы на благодушный лад;
он выпрямился, с удовольствием вдохнул чистый, пахнувший влажной травой,
какими-то цветами воздух.
- Ну, здравствуй, здравствуй, Магеррам-бек, - он крепко пожал
протянутую ему руку. - Ай, как хорошо у тебя тут. Дача, можно сказать! А я
еще засомневался было: ехать не ехать... Смотрю, чужой человек в твоей
машине. Подумалось, может, раздумал ты, парня послал предупредить.
Магеррам испуганно всплеснул руками.
- Не дай бог! Быть такого не может, Калантар-муаллим. У настоящего
мужчины одно слово! Как вы могли подумать?!
Он бережно под локоток вел дорогого гостя по выметенной и политой
асфальтовой дорожке, свободной рукой заботливо отстранял ветви и все
заглядывал в лицо, пытался угадать исход этой встречи.
- Сюда, сюда, Калантар-муаллим.
Дверь отворилась, Биландарлы поднял лицо от ступеньки и остановился,
так и не выговорив приготовленной фразы. На пороге стояла женщина
удивительной красоты - высокая, стройная в своем темном, подчеркивающем уже
не девичью легкость линий платье, с ниткой жемчуга на гладкой и стройной
шее. Распущенные по плечам каштановые волосы... Лицо, светящееся белизной,
словно высечено из мрамора. Магеррам, кажется, понял неловкую затянутость
паузы, сказал просто, очень будничным голосом:
- Гаранфил, прими гостя.
Гаранфил отстранилась, пропуская Биландарлы, улыбнулась ему, не опуская
глаз, широко, доверительно.
- Добро пожаловать, Калантар Аббасович.
"Голос... И серебро и бархат в нем. Эх, правду говорят, там, где трава
растет, нет коня, где конь есть, травы нет".
- Благодарю вас. Всегда приятно встретиться с... хорошими людьми.
Гаранфил снова улыбнулась, почти как своему человеку.
"О господи, и зубы прекрасны! Ни одной золотой коронки, этого
своеобразного символа состоятельности среди современных мещан. Браво,
Магеррам-бек! А она, похоже, искренне рада".
Гаранфил привела Биландарлы в гостиную и начала накрывать на стол. Щеки
ее порозовели, живые, блестящие глаза то и дело останавливались на госте, и,
странно, циничный, всякого повидавший в жизни Биландарлы к собственному
ужасу начинал краснеть, беспомощно бормотать что-то о беспокойстве, о
злоупотреблении госстеприимством.
Гаранфил усмехнулась:
- Да что вы! Дом без гостей - как высохшая река, одни камни на дне. Да
и река ли это, если в ней нет воды? Почаще бы заходили к нам такие люди, как
вы. Я, правда, рада вам!
Она сказала это просто, без жеманства, и Биландарлы подивился ее
прямоте, внутренней раскованности.
А Гаранфил правда была рада гостю. Как ни баловал ее Магеррам
подарками, как ни лелеял, она в первый же год замужества заметила странную
замкнутость их дома. Неделями, месяцами молчал звонок, проведенный от ворот.
Разве мать навестит молодых. Из попыток Гаранфил завести дружбу с соседями
ничего не получилось, люди почему-то сторонились их. Как-то она прямо