"Бектас Ахметов. Чм66 или миллион лет после затмения солнца " - читать интересную книгу автора

На несуразицу никто из взрослых не обращал внимания. Вопрос конечно
ничтожно глупый. Потому собственно я и не решился спросить того же Ситку,
почему мы видим то, что видеть нам не полагается.

Прошел год, как Ситка вышел из диспансера. Перемена в состоянии
произошла за несколько дней. Брат не стал артачиться и согласился вновь лечь
в больницу.
В первое воскресенье отец с матушкой повели меня к Ситке.
Во дворе диспансера на Пролетарской в темно-серых пижамах слонялись
больные. Несколько пижамных устроились с родственниками за садовыми
столиками и разговаривали совсем как обычные люди.
Вообще-то я знал, что здесь, на Пролетарской большей частью лечатся
нервнобольные, а вот в больнице на Узбекской - по-настоящему,
душевнобольные.
Папа смотрел на Ситку Чарли и о чем-то думал. Ситка поедал беляши, а
мама внушала ему, как важно слушаться врача. Тогда, мол, только и можно
окончательно выздороветь.
- Как настроение, балам? - спросил папа.
- Хандра прошла.- Вяло ответил Ситка. - Домой хочется. - И попросил.-
Может поговорите с врачом?
- Поговорю. Обязательно поговорю. - Пообещал папа.
Ситка допил кефир и спросил:
- Телевизор работает?
- Работает.
- Я успел только две передачи посмотреть и сюда попал.
Папа глубоко верил в выздоровление Ситки. Матушка твердила о том, что
прежде всего не нужно опускать руки, а что до выхода - так он есть.
Валентине Алексеевне, соседке с третьего этажа мама рассказывала какой
у нее Ситка Чарли хороший. Она припоминала и о том, какие надежды возлагала
на него. И спрашивала соседку: "Разве он не должен вылечиться?"
Валентина Алексеевна не делала из болезни Ситки трагедии. Она вообще не
считала его больным.
Валентина Алексеевна и ее супруг Николай Анатольевич Копыловы
поселились в нашем доме три месяца назад. Приехали в Алма-Ату из
Пекина, где Николай Анатольевич работал несколько лет в торгпредстве.
До Китая они постоянно жили в Москве, куда и собирались вернуться, но пришло
назначение Николаю Анатольевичу заместителем Председателя нашего Госплана и
они очутились в Алма-Ате.
Валентина Алексеевна, высокая, лет тридцати, женщина и округло
маленький Николай Анатольевич в несколько дней заделались близкими друзьями
родителей. Без них теперь не обходилось ни одного застолья в нашем доме.
К приему званых гостей мама готовилась за три-четыре дня до
назначенного времени. Обжаривая в казане лапшичку для чак-чака, она болтала
с Копыловой. В расшитом райскими птицами шелковом халате, закинув ногу за
ногу, соседка время от времени подливала себе в рюмку коньяк и курила одну
за одной папиросы.
Валентине Алексеевне откровенно скучно в Алма-Ате. Она курила и
говорила маме как ей тоскливо здесь, и как сильно хочется поскорее вернуться
в Москву.
Мама поддакивала ей многозначительным "да-а-а" и в свою очередь