"Тахави Ахтанов. Избранное, том 1 " - читать интересную книгу автора

что нужно торопиться? Доброе дело спешки не терпит.
И однажды с губ Кожека, истомившегося по ребенку, сорвался жестокий
упрек: "Ты бесплодная женщина", - сказал он жене. Услышав это, Балкия как-то
вся осела. Лицо ее осунулось. Мог ли он знать, как томится она по ребенку,
пряча от мужа свою женскую тоску? Слезы хлынули из ее глаз. Кожек стоял
растерянный. Балкия никогда не плакала. Сейчас голова ее тряслась, ладонями
она беспомощно прикрыла лицо. Слезы перешли в рыдания.
- Думаешь, сама не знаю? Но разве я виновата, что бог создал меня
такой?
После этого Кожек никогда не говорил при жене о ребенке. Жизнь шла, и
каждый из них прятал тоску: муж от жены, жена от мужа. И вот случилось чудо:
Балкия забеременела и два года назад подарила Кожеку сына, крепколобого,
голосистого малыша. Кожек ног под собой не чувствовал. Зарезал молочного
стригунка и устроил той на весь колхоз.
В доме появились женщины, много женщин. Они перетягивали поясницу
Балкие, делали ей массаж, поднимали ребенка с пола, завязывали ему пуповину,
купали его, просили суюнши, пеленали ребенка, перекладывали его в люльку,
приносили свои многоречивые поздравления. Короче говоря, все эти женщины,
пустив в ход хитрости, бытующие с дедовских времен, обобрали дом Кожека до
последней нитки. И собственный скот Кожека убавился наполовину.
Но в доме не чувствовалось пустоты. "Мне теперь ничего не жаль. В какую
сторону ни погляжу - отовсюду на меня глядит счастье", - говорил Кожек,
снимая с себя меховую хорьковую шубу и передавая ее женщине, которая пришла
с поздравлениями и принесла крохотную рубашечку для сына.
Больше, чем мать, он дрожал над ребенком и все свободное время
занимался им. Бывало, проснувшись среди ночи и открыв полог люльки, он с
нежностью смотрел на сына, не смея дышать и не в силах отойти от него. "О-о,
любимый мой, смотри-ка, как спокойно лежит! Весь в меня, ну как вылитый", -
думал он.
А если приходилось отлучаться из дому дня на два, Кожек был несчастен,
ему казалось, что уже два месяца он не видел ребенка.
Теперь вы поймете, как соскучился Кожек по Еркину за два-три месяца
службы в армии. Держа мальчика на руках, он целовал его и не мог
нацеловаться, глядел на него и не мог наглядеться. Вначале ребенок
отчужденно таращил глаза, но постепенно начал узнавать отца. Его маленькие
пальчики гладили отца по щеке, хватали за усы. У Кожека сердце растаяло в
груди, он еще крепче прижал к себе сына. Мягкие круглые щечки коснулись его
лица. Кожек замер, закрыл глаза и долго стоял так, вдыхая всей грудью нежный
запах младенца. Когда Балкия протянула руки, чтобы взять сына, Кожек бережно
оторвал его от своей груди, но руки его дрогнули, он снова прижал к себе
Еркина и, всхлипывая, затрясся от плача.
На глазах Балкии тоже проступили слезы. Но она крепилась, пытаясь
успокоить мужа.
- Не печалься, Сын зайца. Ну можно ли так? Стыд какой! Люди кругом.
Ведь ты мужчина...
Старик Жексен, делая вид, что не замечает слез Кожека, развязывал на
возу мешок.
- Бедный ребенок! Трудно будет с ним, что ни говори, - вздохнул Бейсен.
Кожек отвернулся и вытер глаза. Когда он успокоился, Бейсен позвал его:
- Кожекжан, отведай угощенье аксакала!