"Гидеон Эйлат. Расколотый идол ("Конан") " - читать интересную книгу автора

фехтовальщика в городе, аквилонского дворянина, который учил моих людей
владеть мечом.
- А Конан знал, что твой аквилонец - лучший фехтовальщик в городе? -
невинно осведомился Маагр.
- Наверное, он и сейчас об этом не знает, - невозмутимо ответил
Паквид, - но дело не в этом. Что рынок, что цирк - никакой разницы. Много
народу, много суеты. А наружу выскочить еще проще, чем на рынке, ведь там не
стены, а одна видимость. Понимаешь, к чему я клоню? Если даже там будет
целая сотня моих людей, у него все равно останется шанс.
Старик ухмыльнулся, нежно поглаживая мешок с лотом.
- Не останется, - сказал он, - если все сделаешь, как я скажу.
Он изложил свой план. Паквид выслушал, не перебивая, а потом
удовлетворенно кивнул.
- Похоже на дело. Ладно, рискнем. Да не прижимай ты так деньги,
селезенку раздавишь. А она тебе еще пригодится. Не бойся, не отниму. Цирк
твой. Только с чего ты взял, что Фефим его тебе уступит?
- Фефим? - Маагр хитро улыбнулся. - А разве я сказал, что собираюсь
покупать цирк у Фефима?
- У кого же тогда?
- Конечно, у его наследника.
Паквид хлопнул себя по ляжкам и расхохотался.
- А мне нравится этот шустрый старичок! Ладно, Маагр, если спровадишь
Фефима на Серые Равнины, я не буду претендовать на долю прибыли от цирка.
Так ты говоришь, он полагает, будто я попытаюсь его прикончить только при
удобном случае? Что ж, пожалуй, он прав. Вот и будем считать, что настал
удобный случай. Моя доля в прибыли - цена его головы.
Он повернулся к дверному проему и крикнул:
- Слуга!
Появился бритоголовый рослый мужчина средних лет свободной одежде.
- Приготовь для моего гостя комнату, он сегодня заночует здесь. Дай ему
все, что попросит. И обязательно хорошего вина. - Он посмотрел на старика. -
Ты ведь соскучился по хорошему вину, правда, Маагр?

При жизни это был необычайно крупный и, судя по громадным клыкам и
когтям, свирепый экземпляр пещерного медведя. По словам Фефима, он задавил
двух звероловов, когда его пытались взять живьем в Кезанкийских юрах.
Остальным пришлось его убить, и теперь в его шкуре клоун - рослый,
тяжелорукий и кривоногий мужчина - потешает на арене зрителей.
Киммериец заплатил клоуну за вынужденный простой, и тот, кланяясь и
бормоча благодарности, удалился в кабак. Теперь Конану предстояло ходить в
медвежьей шкуре - не только на арене, но и между представлениями. Надежный
человек из служителей цирка будет носить ему пищу и чистить его клетку.
Конан несколько дней поживет под звериной личиной, а после, когда поулягутся
страсти, найдет себе в городе другую безопасную "берлогу".
Опытный портной потрудился на славу - швы были "совершенно незаметны,
остались только три отверстия: под хвостом, чтобы справлять нужду, и на
запястьях, чтобы просовывать кисти, ну и, разумеется, смотровое, то бишь
грозная зубастая пасть. Довольно сложный механизм позволял раскрывать и
закрывать ее, сгибая и разгибая в локте левую руку.
- А ну-ка, порычи, - велел Конану Фефим.