"Акрам Айлисли. Люди и деревья (трилогия)" - читать интересную книгу автора

Не желая отстать от других, я тоже не раз выдергивал из трубы затычку,
но когда вода, пенясь, с журчанием устремлялась вниз, мне становилось
нестерпимо жаль старика, и сознание собственного бесстрашия уже не
доставляло никакого удовольствия.
Сейчас дедушка Аслан встанет и с кетменем на плече пройдется вдоль
арыка. Прогонит девчонок - столько воды забирают, разбойницы! - накричит на
женщин - тоже норовят утащить побольше, - когда, мол, еще и помыться, как не
в его день. Будет ходить по домам и стучать в ворота кетменем, грозя
мальчишкам, которые вынимали из трубы затычку. Потом дедушка Аслан устанет,
присядет где-нибудь на пороге и, опершись спиной о стену, заведет рассказы о
том, как работал на нефтепромыслах, как устанавливал в Баку Советскую власть
и как его, Аслана, вызывал к себе Ленин. Ребятишки постарше, те, что уже
учатся в школе, будут сердить старика своим недоверием. Найдется
какой-нибудь спорщик, начнет доказывать, что Ленин вообще никогда не бывал в
Баку, старик будет стоять на своем, рассердится... Дело дойдет до ссоры,
дедушка Аслан замахнется на ребятишек кетменем и уйдет. Потом он снова будет
сидеть на пригорке, снова будет стучать кетменем у дверей и снова
рассказывать о том, как работал в Баку и встречался с самим Лениным... А тем
временем и дорожки будут политы и женщины, вымывшись, выйдут на улицу
поболтать, розовые, довольные... И все это кончится только вечером, когда на
склоне горы загрохочет барабан дедушки Имамали. А через неделю наступит
новая среда и все начнется сначала...
Почему-то в то утро мне было особенно нестерпимо жаль дедушку Аслана. И
подпаска Сафара, который только что выгнал на склон горы стадо и идет себе,
посвистывая и подшибая на ходу камешки. И старые галоши Мукуша, которые
стояли под деревом такие грязные, все в глине... И тетю Медину... И себя...
Какой-то человек появился на дороге, он шел в район, погоняя ишака. Мне и
его было жалко.
Отец с Мукушем вернулись на крышу. Оба были хмурые, сердитые. Отец
взглянул тете Медине в лицо, и мне опять показалось, что они без слов поняли
друг друга. Потом отец поднял вещевой мешок, который принес из дома,
почувствовал, что мешок стал тяжелее, и снова посмотрел на тетю, как бы
прощаясь с ней взглядом.
Больше он ни на кого не взглянул. Поднял меня на руки, снес вниз по
лестнице, поставил на землю, поцеловал и ушел.
Я вернулся на крышу. Кайма солнечного света, возникшая вдали на горе,
начала медленно растекаться по склону... Потом из-за другой горы -
напротив - высунуло голову солнце... На дороге показался силуэт отца - отец
вышел из-за поворота как раз там, где только что был человек с ослом. Потом
на склоне появилось стадо, и я стал отыскивать глазами Лыску...
До самого обеда Мукуш перетаскивал из нашего дома разные вещи: возил на
ишаке, тащил на горбу, обливаясь потом. Я не отставал от него ни на шаг -
мне нравилось бегать туда-сюда по деревне...

2

Дом, в котором я жил теперь, был выстроен на противоположном конце
деревни, тоже у самой горы.
Эта сероватая округлая гора была совсем не такая высокая, как наша, и
когда раньше я смотрел на нее с крыши отцовского дома, гора напоминала мне