"Акрам Айлисли. Люди и деревья (трилогия)" - читать интересную книгу автораЯ отыскивал ее глазами и тогда, когда коровы шли мимо нас на пастбище, и
тогда, когда они возвращались в деревню. Взобравшись на гору, я подолгу глядел на чужие деревни и на дорогу, вьющуюся по склону горы; отец всегда возвращался по этой дороге, везя мне полосатую дыньку... Как-то под вечер пришла учительница Сария, она со своей голубой тетрадкой обходила все дворы. Старательно прикрывая белым платком огромный круглый живот, учительница поговорила с тетей, подошла к яблоне, росшей перед самым хлевом, сорвала несколько неспелых яблок, съела их, кривясь от оскомины, сказала, что с этого года Садык записан в школу, и красным карандашом поставила в голубой тетради большую красную точку. 4 Когда я вспоминаю свой первый школьный день, в памяти прежде всего всплывает огромный двор: горячая земля, усыпанная ореховой кожурой и сердцевинками айвы; мои голые подошвы до сих пор сохранили сухой жар нагретой солнцем земли. Следующее, что возникает в моей памяти, - учитель Али-муаллим. Али-муаллим вошел в класс, держа в руках длинную линейку и журнал. Он громко поздоровался с нами, раскрыл журнал, сделал перекличку и, взяв в руки линейку, поднялся с места. - Руки на парты! - громко скомандовал он. Мы выполнили его приказ, и Али-муаллим, черный, маленький и очень строгий, прошел по рядам, внимательно разглядывая наши руки. Руки наши учителю не понравились. Он шел между рядами, недовольно качал головой и, слова. Учитель Али сообщил, например, что, поскольку мы теперь школьники, нам нельзя пачкать пальцы, счищая с орехов кожуру. Нос мы должны вытирать платком, ногти стричь, рубашки стирать, а волосы старательно расчесывать... И босиком нам нельзя ходить - мы теперь школьники. И в альчики играть запрещено - мы теперь школьники... Учитель Али ходил между партами и перечислял, что мы должны и что не должны делать, а я слушал и думал, что быть школьником, пожалуй, не слаще, чем мужем и женой. На первой же перемене я вышел во двор, проскользнул мимо ребят, с увлечением жующих айву, и, испуганно озираясь, прокрался за ворота. Там тоже толпились ребятишки, те, которых в этом году еще не записали в школу. Я растолкал их и бросился бежать. У реки я остановился и перевел дух. Потом поглядел на речку, на серый дом у подножия горы, похожей на пасущуюся овцу, и сразу же ощутил носом запах прели, зловоние загаженных камешков... Я повернулся и так же быстро, как мчался сюда, побежал в школу... На последней перемене в класс вошла учительница Сария. В руках у нее были синяя тетрадка и красный карандаш. Прикрыв живот белым платком, она прошла между партами, ласково поглядывая на ребятишек. Одного погладила по голове белой, очень чистой рукой, другому улыбнулась, третьего спросила о матери, а потом села на стул, который уступил ей Али-муаллим, и стала записывать в синюю тетрадь тех, чьи отцы были на фронте. Через несколько дней всех записанных вызвали в учительскую и вручили нам по паре новых блестящих галош. Наступила настоящая осень. Оголились деревья. Теперь Мукуш привозил на ишаке не хворост, а сухие листья - он сгребал их в колхозных садах. |
|
|