"Акрам Айлисли. Репортаж с поминок" - читать интересную книгу автора

какое-то отношение к дому, какие-то права на него. Человека этого надо
уговорить, умаслить, получить его доброе согласие. Все это, разумеется, в
том случае, если человек, решивший строить дом, собирается жить в нем
по-человечески.
Да, для того, чтоб бузбулакцы не забыли тебя, достаточно иметь там хотя
бы развалины дома. Потому что любой малыш знает, что вот тот рухнувший дом -
не просто развалины, а бывший дом Моллы Нурмухаммедина, или Мешади Муртуза,
или Кебле Казыма. И нет тут никакого особого чуда - взрослые говорили,
ребенок услышал и запомнил. Если чудо и есть, оно в другом - в том, что раз
ты отсюда, раз здешний, то вернись в Бузбулак хоть через сотню лет - ты
снова будешь свой, бузбулакец. Если дом сохранился, он твой, остались
развалины - твои. А если кто-то без твоего ведома на месте разрушенных стен
построил себе дом, одна комната в этом доме - твоя, спокойно можешь
располагаться. Вот возьми, поезжай в Бузбулак. У первого же мальчонки
спросишь: "Где дом Кебле Казыма?" Он скажет тебе, что Кебле Казым умер в
Закаталах, а дом его - вот он. И приведет тебя к разрушенным стенам, и ты
собственными глазами увидишь, что Кебле Казым, недавно скончавшийся в
Закаталах, все еще обитает здесь, в Бузбулаке. И когда ты будешь созерцать
развалины, тебя вдруг окликнут по имени. Ты обернешься: это мальчишки гоняют
в прятки, и одного из них зовут так же, как тебя. Пусть ты зовешься
Нурмухаммедином, все равно - даже это длинное, несуразное имя, носимое
когда-то человеком, проповедовавшим "высший закон" - ремесло, наверняка
осточертевшее даже самому создателю его, - оказывается, не забыто
бузбулакцами.
Только вот что, хочу предупредить: не больно-то умиляйся, не особенно
привечай ребятню. Это такой народ - привяжутся, до самого кировабадского
кладбища гнаться будут: "Дядя молла! Дядя молла!" Прошлым летом они учинили
над покойным Садыком-киши такое, хотя какой уж там молла? Наоборот - старый
большевик.
Вот так, дорогой. Бузбулак, это, я тебе скажу, песня долгая. Не думай
только, что он один такой на свете, с неба такой свалился, или что я, сидя
на поминках, от нечего делать сочиняю про него всякую ерунду только потому,
что сам уроженец Бузбулака. И ради бога не думай, что в Бузбулаке нет
сельсовета. Есть. И сельсовет, и правление. И документы составят дай бог
всякому, и акты, и книги записей ведутся регулярно. Но дело в том, что
подобные дела нет нужды документировать, да и не товар это, что продается и
покупается, - тут Бузбулак сам себе и документ, и книга, и если ты (только
не обижайся!) хоть немного разумеешь грамоте, ты сможешь прочесть ту книгу.
Не обижайся, я сам с высшим образованием, и во мне, если хочешь знать, тоже
не ах-ти сколько деревенского. Двадцать лет живу в городе. И все же как-то
не по себе, когда бузбулакец умирает в Баку. Недавно Садыка-киши хоронили,
теперь - эта женщина...

2

Наверное, я уже больше часа тут, в огромной брезентовой палатке,
раскинутой во дворе многоэтажного дома. Я хорошо знал покойную, в деревне мы
были соседями, одно время она была моей учительницей, а вот больше часа сижу
и мучаюсь - хоть на минутку хочу представить себе лицо женщины, помянуть
которую я пришел. Я не говорю, не слушаю говорящих... Сижу, думаю- чего