"Чингиз Торекулович Айтматов. Верблюжий глаз" - читать интересную книгу автора

тракторе, я побегу к тебе. А пока иди, не останавливайся, славная девушка с
челочкой... Я ведь не знаю даже твоего имени..."
Но напрасно рассчитывал я на предстоящую встречу. Девушка больше не
появлялась. Дня три подряд мы оба ждали ее, не говоря, конечно, об этом
вслух. Абакир был злее и грубее обычного. Он опять смотрел на меня
откровенно ненавидящим взглядом. Но и я теперь не скрывал своего презрения.
Я понял, что он чем-то оскорбил девушку, я чувствовал свою вину перед ней,
словно бы не сумел защитить ее от чего-то недоброго, темного. Я дал себе
слово: при первой же возможности отыскать ее и просто, по душам, поговорить
обо всем. Я стал мечтать об этой встрече, я желал этого и надеялся.
Как раз в эти дни нас застиг в поле дождь. Он наскочил стремительно и
внезапно. Это был буйный степной ливень с градом. Воздух загудел, земля
вмиг покрылась вспученными, кипящими лужами. Но Абакир не остановил
трактора. Наоборот, он его припустил быстрее и ни разу не оглянулся на
меня, а я ведь сидел под ливнем и градом.
Набухшие водой вспаханные пласты уже не отваливались за лемеха. Они
распирали плуг, лезли на раму, мне на ноги. Пожалуй, Абакир вообще не
остановился бы, если бы на гусеницы не налипли вязкие невпроворот комья.
Тогда он заглушил мотор и закурил, развалясь у себя в кабине, наверно
полагая, что я попрошусь к нему под крышу. Но мне теперь было все равно. Я
уже промок до нитки. Я не сошел с плуга и сидел под дождем, смывая с себя
грязь. Единственное, что я постарался уберечь от воды, это блокнот с
кое-какими записями и выписками из прочитанных книг. Я сунул блокнот за
голенище.
Дождь кончился сразу, будто его рукой сняло. И тотчас же распахнулось
небо, сияющее бездонной, прозрачной бирюзой. Оно было словно продолжением
той красоты и чистоты, которую являла собой раздольная степь, омытая
весенним щедрым ливнем. Беспредельные анархайские просторы раздвинулись еще
шире, стали еще привольнее. Через весь небосклон пролегла над Анархаем
радуга. Она перекинулась из края в край света и застыла в вышине, вбирая в
себя все нежные краски мира. Восхищенно глядел я вокруг. Синее, бесконечно
синее, невесомое небо, трепетное многоцветье радуги и блеклая полынная
степь! Земля быстро просыхала, а над ней высоко в поднебесье кружил орел на
неподвижно раскинутых тугих крыльях. Казалось, не сам он и не крылья его, а
могучее дыхание земли, ее восходящие теплые токи вознесли орла в такую
высь.
И я снова почувствовал в себе силу, я тоже воспрянул духом, снова
ожили во мне мечты о стране Анархай. Да, теперь я прочно стоял на земле, и
никто уже не мог омрачить мои мечтания, помешать мне верить в прекрасное
будущее Анархайской степи. Я не поэт, но случалось порой, что в школьной
стенгазете помещали мои стишки. Вот и теперь я достал из-за голенища
блокнот и сразу, вроде бы с разбегу, написал впервые напросившиеся на
бумагу слова:

Лежит за Курдайским нагорьем
Веками не хоженный край,
Провьюженный снегом метельным,
Иссушенный зноем предельным -
Далекий степной Анархай.