"Чингиз Торекулович Айтматов. Лицом к лицу" - читать интересную книгу автора

теперь живет не так, как прежде,- хлеба у всех в обрез. До весны то ли
хватит, то ли нет... Тяжко придется..."

По утрам полынь над арыками покрывалась бородками инея и густо посыпала
землю приморо-женными шариками семян. Временами выпадал снег. Овцы ходили с
мокрой шерстью, дымящейся буроватым навозным паром. За ними неотступно
летали сороки, нагло высматривая облезлые бока овец. Зима приближалась,
туманная, хмурая... А войне не видать ни конца ни края, все больше народу
уходило на фронт.
На этот раз отправляли самых молодых, которым только что вышел срок,
совсем еще безусых ребят.
- Ботом*, еще вчера они бегали босоногими сорванцами, а гляди, как
быстро вошли в рост. Теперь вот едут на войну, не вкусив радостей жизни. О
пропащий герман, смерти на тебя нет! - горестно приговаривали старики и
старухи, постукивая клюками возле бричек, остановившихся у двора, где пили
бозо**. Здесь в последний раз собрались призывники с девушками и молодыми
келин. Беспрерывно хлопали двери бозокерской кибитки, слышны были пьяные
голоса поющих. Их пение хватало за сердце: слышались в нем и печаль, и
решимость, и пьяная удаль, и раздумье.

* Ботом- выражение удивления, изумления.
** Бозо (буза) - род домашнего алкогольного хлебного напитка.

Старухи отжимали слезы с ресниц:
- Эх, родненькие, пусть скорей придет день, когда мы снова услышим ваши
песни!..
Сейде тоже была здесь, среди молодых. Еще утром ее любимый кайни*
Джумабай пришел навеселе.
- Собирайся, джене**, мы заказали бозо, повеселимся напоследок. Идем!..
Не хотелось Сейде обидеть парня, но все же она попыталась отказаться:
молола в это время на джаргылчаке*** талкан**** для Исмаила.
- Неудобно мне идти туда, ты не обижайся. Я провожу вас на улице...
- Как это неудобно? Ты же меня провожаешь, своего кайни... Нет, пойдем,
ради Исмаил-аке пойдем. Может быть, он сейчас в самом пекле войны... Если
приведется встретиться на фронте, скажу: сама меня провожала, привет
передам... Чем я хуже других? Всех провожают родные, а я что?..
Сейде не нашлась, что ответить, смутилась - даже Джумабай это заметил:
- А что, стыдно стало? Ну, то-то! Идем...
И вот она сидит в доме бозокера*****, не смея поднять глаз, словно
провинилась перед всеми. Забившись подальше в угол, она прикрыла рот платком
и молчит.
Насколько дорог тебе человек, это со всей остротой чувствуешь только
при расставании. Вот эти парни, которые завтра глянут в глаза смерти, сейчас
гомонят перекидываются шутками, поют и, может быть, именно поэтому близки
как никогда. В эти минуты они думали не столько о себе, о своей судьбе,
сколько о людях, остающихся в аиле, и желали им на прощание здоровья и
счастья: и только за это одно хотелось сделать для них что-то большое и
хорошее, всю душу свою отдать.
Вот Джумабай, пунцовый, забавно хмельной от бозо, поднялся с кошмы.
Поглядеть на него - все еще нескладный, угловатый подросток. Он взял в руку