"Андрей Акаемов. Сказание о Великом Рыцаре Легком и Его Крутобедрой Подруге и Соратнике Сереге " - читать интересную книгу автора

использовать, не знал никто да и никто узнать особенно и не старался.
- Понимаете, - говорил Константин, - Жизнеспособность структуры- это
какой-то оптимум. А оптимум нельзя развивать, оптимуму можно только
соответствовать. Общество в общем-то никогда особым умом не блистало.
Слишком глупые структуры, конечно, развалятся, но и слишком умные никто
терпеть не будет. Ум, сила, красота - это такие качества, которые вызывают
восхищение только в том случае, когда они где-то далеко. В реальной же жизни
они вызывают раздражение, которое их же и погубит. Бороться можно только с
одним противником, но это раздражение примиряет даже самых непримиримых
врагов и конкурентов. А если уж и боятся напасть, то наблюдают, выжидают и
дают сигнал другим как только увидят, что есть шанс.
Внешне мы выглядим как вполне обычная купи-распродайная лавочка, и
нельзя допустить, чтобы мы выглядели как-то иначе. Поэтому мы вынуждены
напрвлять избыток своего совершенства и интеллекта на какие-то неразумные
цели.
- Пронюхают? - спросил Владимир.
- Отбрешемся, - сказал Константин, - В конце концов у нас в Уставе
декларируется поддержка и развитие наукоемких технологий.

____________________

Легкий жил и работал по-сталински, то есть просыпался в обед, приходил
на работу после обеда, уходил, точнее, уезжал хорошо далеко за полночь.
Называлось это рациональным использованием выислительной техники. Впрочем,
ни он сам, ни техника были не против подобного использования. Машина у
Легкого была хорошая, а вот квартира плохая. Консантин уже давно предлагал
бросить старуху и перебраться поближе к работе. Но во-первых, Легкий не
любил резких перемен, во-вторых, у старухи был гараж, в-третьих, в случае
этих перемен варить борщь пришлось бы самому.
Бревно лежало поперек дороги и совершеннейшим образом сбивало как с
мыслей, так и с самой дороги. Тут хочешь - не хочешь, а остановишься. Но как
только Легкий это сделал, к машине подбежала толпа из пятидесяти
представителей мелкого рогатого скота, а один из этих представителей начал
тыкать стволом в стекло и Легкого. Легкий попробовал подать назад, но под
задние колеса уже что-то подложили. Пришлось выходить разбираться. Первым
делом он отобрал кольт у придурка, который его явно не заслуживал, и
выстрелил в него два раза в упор. Но, наверно, промахнулся. В третий раз
выстрелить не удалось, на него накинули мешок, затянули на шее петлю и долго
и не сильно били. Потом куда-то несли, везли, потом опять несли. И в конце
концов запихали в красивую, ну просто сил нет до чего старомодную комнату, в
которой сидел красивый молодой высокий очень старомодный парень. В комнате
была люстра, ковры, зеркала хрусталь неимоверных размеров сервант, комод и
стол. Парень был похож на старинного пролетарского поэта Блока.
- Так и знал, сказал он, - Что Фильке нельзя давать заряженную петарду.
Хотя, конечно, ризон у меня была несколько другая... Вы не интересуетесь,
какая?
- Не интересуюсь. ответил Легкий.
- А я Вам все-таки объясню. сказал Блок. Вместо объяснения в квартире
погас свет, и откуда-то выпал экран, на котором стали мелькать слайды,
изображающие эпизоды из жизни какого-то жизнерадостного юноши. Вьюнош был с