"Игорь Акимов, В.Карпеко. На чужом пороге (Повесть) " - читать интересную книгу автора

оценивающе. Вроде бы недурно. Тогда он, скосив взгляд на даму, спросил у нее
одними глазами: ну как? Та поджала губки и отрицательно помотала головой.
Краммлих тут же развязал галстук.
- Ну что вы, господин обер-лейтенант! - воскликнул гестаповец, словно и
не сомневался в том, что ему говорили. Однако встал и заглянул в ванную
комнату.
Краммлих сделал вторую попытку завязать аккуратный узел, но мятый
галстук слушался плохо. Он косился на незнакомку, а та посмеивалась,
иронически поджав губы, и столько во всем ее облике было юности,
непосредственности, обаяния!..
Второй узел она тоже забраковала.
Сыщик уже не скрывал, что огорчен.
- Я ничего не имею против вас лично, господин обер-лейтенант, - говорил
он. - Но мне придется держать ответ. Что я скажу своему шефу?
- Да, если вы скажете правду, то вам не поздоровится! - засмеялся
Краммлих и взял свежий галстук. Оба говорили о разных вещах - и оба не знали
об этом.
- Неужели вам трудно сказать, где она? - продолжал гестаповец. - Теперь
ведь вам должно быть все равно.
- Откровенно говоря, пока что я думаю иначе...
Второй галстук завязался легко и красиво. Краммлих увидал
утвердительный кивок, еще раз оправил френч и закрыл дверцу шкафа.
- Я вынужден извиниться перед вами, - подошел он к сыщику. - Но мне
пора.
- Да, да, идемте...
На улице отвязаться от этого парня было совсем просто. Краммлих
вернулся в номер самое большее через четверть часа. Дверь номера была
закрыта, но не заперта. Это сразу насторожило. Краммлих бросился к шкафу.
Пусто. В ванную - пусто. Он еще искал, побежал искать коридорного и портье,
но в глубине души уже знал, что все бесполезно. Опоздал. Прошляпил.
Вернувшись к себе, он выпил сразу залпом оба коктейля. Опустился в
кресло - грузно, устало... И вдруг каким-то десятым чувством понял, что Отто
был прав и что гестаповец, прося содействия и пытаясь пробиться через его
самодовольство, имел в виду совсем другое...
Три года прошло с тех пор. Краммлих не испытывал к ней злобы. В тот раз
она победила честно. И красиво. Теперь пришло его время. Все козыри в его
руках, и он выиграет, обязан выиграть! Но для этого нужно найти красивый
ход, точный и неожиданный удар, который все решит разом. Допрос же идет
третий час, он исписал кучу бумаги, даже рука заболела, а ничего путного в
голову не идет.
"Все-таки любопытно, как она тогда ухитрилась улизнуть? Дверь - отлично
помню - я запер хорошо, на два оборота..."
Краммлих ни секунды не сомневался, что Янсон не признается в парижском
приключении, но ему захотелось вернуться к этому снова, он подумал, а почему
б и нет, сдвинул на микрофон папки (правда, сделал это неаккуратно, она
заметила движение) и спросил без всякого перехода:
- Почему вы все-таки удрали тогда из номера? Почему?
Янсон улыбнулась. Боже, как знакома ему эта ее улыбка!
- Вы считаете, что я должна была остаться?
От неожиданности Томас Краммлих даже привстал. Призналась. Она