"А.Г.Акимов. Зимняя жерлица (Библиотека рыболова)" - читать интересную книгу автора

лучше и не вспоминать. Но давайте все же я буду излагать последовательно,
чаще останавливаясь на повадках хищника и способах его добычи, нежели на
кулинарных советах и вкусовых осязаниях.
В Московской области, где я в основном рыбачил, поскольку никогда из
Москвы и ее окрестностей на длительные сроки (кроме службы в армии) не
выезжал, налим с четверть века тому назад, то есть в начале 60-х годов,
являлся вполне обычной добычей, не заслуживающей такого вожделенного
внимания, как сейчас. Я сам помню, как мы, тогдашние пацаны, лазали с
большими ивовыми корзинами под обрывистыми, заросшими трестой бережками
нашей прозрачной Радомли, вытаскивая вперемежку с толстыми гольцами сонных
налимчиков. Или, запустив по самое плечо в рачью нору руку, в глубине
подводного тоннеля нащупывали вместо рака скользкую лягушачью кожу рыбы.
Много раз можно было видеть днем сквозь пронзенную солнечными лучами
родниковую воду уткнувшегося в крутой берег или в затонувший древесный
обломок дремавшего налима. Однажды - это уже относится к самым ранним
воспоминаниям детства - отец, прогуливаясь со мной вдоль речки, вдруг
завороженно застыл, вгляделся в неглубокое дно и выдохнул: "Рыба!" Люди в те
времена были проще, запретов меньше, и потому отец мой, недолго думая,
срезал длинный, но сравнительно ровный и тонкий ствол молодой ольхи, густо
разросшейся по благодатной почве берегов, зачистил верхний конец
импровизированной остроги, неслышно подошел к воде и,наклонясь вперед всем
корпусом, стал выцеливать добычу. Наверное, в такой же позе миллион лет тому
назад стоял над ручьем какойнибудь неандерталец, так же, как и мой отец,
прищурившись для удара. В те времена (я имею ввиду, конечно, вторую половину
50-х, но никак не миллион лет) я мало смыслил в рыбе и тем более в ее ловле,
однако испытал доселе незнакомое чувство. Видимо, тот день и стал днем
рождения очередного рыболова. Недолго примерялся отец, ударил с силой вниз,
будто Георгий Победоносец пронзил своей пикой поверженного наземь дракона;
острога спружинила, выдержав, не подломившись, всю тяжесть отцова тела, а по
дну расползалось облако мути. Налим ушел. Несколькими годами позже, гостя у
двоюродной бабушки в селе Кривцово, что находится на берегу Истры, я был
очевидцем пойманного в сеть местными рыбаками очень крупного налима. Не могу
наверняка сказать, каков был в то время мой рост - уж во всяком случае не
менее метра - так вот та рыбина была почти с меня ростом. Безусловно, для
наших мест он и по тем временам считался гигантом. Первый же налим,
попавшийся на мою живцовую донку в речушке Радомле, порадовал меня в
десятилетнем отрочестве, когда мои родители, скрепя сердце, отпускали меня
одного к воде, и я, воспользовавшись такой свободой, целые дни в одиночку
или с приятелями проводил за уже крепко запавшим в мою душу любимым
занятием.
Этот налим схватил моего карасика темной ненастной июньской ночью в
довольно глубокой, затененной густыми зарослями ольхи и дикого хмеля бочаге.
Удача подхлестнула мое и без того бурное рвение к рыбной ловле. Редкий день
проходил без моего присутствия у воды, и почти каждую ночь стояли живцовые
донки в укромных речных уголках. Дважды в то лето мне попадались
килограммовые стандартные щучки, один раз я вытащил снасть с отсеченным
поводком, но налимы больше не клевали. Лишь несколько позднее, перечитав
массу рыболовной и специальной литературы и набравшись коекакого
практического опыта в этой области, я обнаружил причину отсутствия тогда
клева ночных бродяг, а также почерпнул ряд сведений из жизни налимов, о чем