Императорская резиденция была старинным зданием - на взгляд Корделии, почти музейным экспонатом. Они поднялись по истертым гранитным ступеням в восточный портик дворца. Длинный фасад был украшен множеством каменных барельефов, каждый из которых был подлинным произведением искусства. Весь облик дворца являл собой полную эстетическую противоположность безликим зданиям министерств, возвышавшихся в паре километрах к востоку отсюда.

Их провели в один из покоев, напоминавший одновременно и больничную палату, и выставку антиквариата. Из высоких окон открывался вид на английский сад, раскинувшийся к северу от резиденции. Главный обитатель комнаты лежал на огромной резной кровати, унаследованной от какого-то любившего роскошь предшественника. Тело его было утыкано утилитарными пластиковыми трубками, которые поддерживали в нем искру жизни.

Никогда еще Корделия не видела более бледного человека - Эзар Форбарра был так же бесцветен, как его седые волосы, так же бел, как простыни, на которых он возлежал. Кожа ввалившихся щек была белой и морщинистой. Белые отяжелевшие веки прикрывали карие глаза, так похожие на те, что она видела однажды - издали, нечетко, отраженными в зеркале. Сквозь бледную кожу рук проступали синеватые вены. Зубы казались желтоватыми на фоне бескровных губ.

Фортала и Форкосиган опустились на колено перед его ложем; после секундного замешательства Корделия последовала их примеру. Император слабо шевельнул пальцем, подавая знак дежурному врачу выйти. Тот, поклонившись, вышел. Они встали, причем Фортала - с явным трудом.

- Ну, Эйрел, - заговорил император, - Скажи мне, как я выгляжу.

- Очень больным, сэр.

Форбарра рассмеялся и тут же закашлялся.

- Общение с тобой так освежает. Первое честное высказывание, услышанное мною за несколько недель. Даже Фортала ходит вокруг да около. - Голос его сорвался, и он прочистил горло. - За прошлую неделю растерял последние остатки пигментов. Вышли вместе с мочой. А этот чертов врач больше не выпускает меня в сад днем. - Он фыркнул, то ли выражая неодобрение, то ли чтобы легче дышалось. - Так это твоя бетанка, хм? Подойди, девочка.

Корделия приблизилась к кровати, и белый старик пристально всмотрелся в нее своими карими глазами.

- Командор Иллиан рассказывал мне о вас. И капитан Негри тоже. Знаете, я просматривал ваше досье из Астроэкспедиции. И тот изумительный полет фантазии вашего психиатра. Негри даже хотел нанять эту дамочку, чтобы она генерировала идеи для его ведомства. Ну а Форкосиган есть Форкосиган: он рассказывал гораздо меньше. - Он помолчал, словно переводя дыхание. - А теперь скажите мне честно… что вы нашли в нем - надломленном… м-м, как там это говорилось… наемном убийце?

- Похоже, кое-что Эйрел вам все-таки рассказал, - сказала она, с изумлением услышав собственные слова из уст императора. Она глядела на него с неменьшим любопытством. Похоже, вопрос требовал искреннего ответа, и она постаралась сформулировать его как можно точнее.

- Наверное… я нашла в нем себя. Или кого-то очень похожего. Мы оба ищем одно и то же, пусть и называем это разными именами и ищем в разных местах. Полагаю, он называет это честью, а я - милостью Божьей. По большому счету, мы оба остались ни с чем.

- Ах, да. В вашем досье упоминается, что вы верующая, - произнес император. - Сам я атеист. Незамысловатая религия, но очень утешает меня в эти дни.

- Да, я и сама нередко чувствовала ее притягательность.

- Хм. - Он улыбнулся. - Очень интересный ответ, в свете того, что Форкосиган сказал мне о вас.

- Что же он сказал, сэр? - с любопытством спросила Корделия.

- Попросите, чтобы он вам сам сказал. Это было по секрету. И очень поэтично. Я был удивлен.

Он сделал ей знак отойти, словно выяснил все, что хотел, и поманил Форкосигана ближе. Форкосиган встал перед ним в довольно агрессивном варианте позы «вольно». Его губы кривила сардоническая усмешка, но по глазам Корделия поняла, что он растроган.

- Как долго ты служил мне, Эйрел? - спросил император.

- Со времени получения офицерского звания - двадцать шесть лет. Или вы имеете в виду - телом и кровью?

- Телом и кровью. Я всегда вел счет с того дня, когда убийцы старого Юрия прикончили твою мать и дядю. В ту ночь твой отец и принц Ксав пришли ко мне в штаб-квартиру наземных войск с этим своим занятным предложением. Первый день гражданской войны Юрия Форбарры. Интересно, почему ее не назвали гражданской войной Петра Форкосигана? Ну да ладно. Сколько тебе было тогда?

- Одиннадцать, сэр.

- Одиннадцать. А мне было столько же, сколько сейчас тебе. Странно. Значит, ты служишь мне уже… черт, у меня уже затронут мозг…

- Тридцать три года, сэр.

- Боже. Спасибо. Немного времени осталось.

По циничному выражению лица Форкосигана Корделия поняла, что его совершенно не убедили признания императора в старческом маразме.

Старик снова прочистил горло.

- Я всегда хотел спросить тебя, что вы со стариной Юрием сказали друг другу в тот день двумя годами позже, когда мы наконец зарезали его в той старой крепости. С недавних пор меня сильно занимают последние слова императоров. Граф Форхалас думал, что ты играешь с ним.

Форкосиган зажмурился от болезненных воспоминаний.

- Едва ли. О, я думал, что мне не терпится нанести первый удар, пока его не раздели и не поставили передо мной. Тогда… у меня появилось желание ударить ему в горло, чтобы покончить с этим быстро и чисто.

Император, лежавший с закрытыми глазами, кисло улыбнулся:

- То-то было бы шуму!

- Хм. Наверное, по моему лицу он понял, что я дал слабину. И презрительно ухмыльнулся. «Бей, мальчуган. Если посмеешь, когда на тебе мой мундир. Мой мундир на ребенке». Вот и все, что он сказал. Я ответил: «Вы убили всех детей в той комнате», - что было глупо, но ничего лучшего я в тот момент не мог придумать, а потом ударил его в живот. Позже я часто жалел, что не сказал… не сказал что-нибудь другое. Но больше всего я жалел, что у меня не хватило духу последовать моему первому побуждению.

- Там, на парапете, под дождем, ты был совершенно зеленый.

- Тогда он начал кричать. И я проклинал тот день, когда ко мне вернулся слух.

Император вздохнул.

- Да, я помню.

- Вы подстроили все это.

- Кто-то должен был.

Император помолчал, отдыхая, затем продолжил:

- Ну, я вызвал тебя не для того, чтобы поболтать о старых временах. Сообщил ли тебе мой премьер-министр о моих намерениях?

- Что-то насчет должности. Я сказал ему, что меня это не интересует, но он отказался передать мое сообщение.

Форбарра устало закрыл глаза и проговорил, обращаясь к потолку:

- Скажите мне… лорд Форкосиган… кто должен стать регентом Барраяра?

Форкосиган выглядел так, будто он откусил что-то горькое, но благовоспитанность не позволяет ему сплюнуть.

- Фортала.

- Слишком стар. Шестнадцать лет он не протянет.

- Тогда принцесса.

- Генеральный штаб съест ее живьем.

- Фордариан?

Глаза императора распахнулись.

- О, Бога ради! Прочисти мозги, парень!

- У него есть кое-какая военная подготовка.

- Мы можем подробно обсудить его недостатки - если доктора дадут мне пожить еще неделю. У тебя остались еще какие-нибудь остроты, или мы можем перейти к делу?

- Квинтиллиан из министерства внутренних дел. И это не шутка.

Император оскалил желтые зубы в усмешке.

- Так значит, у тебя все же нашлось доброе слово для моих министров. Теперь я могу спокойно умереть - я слышал все на этом свете.

- Графы никогда не проголосуют за человека без приставки «фор» в имени, - сказал Фортала. - Даже если бы он ходил по воде аки посуху.

- Ну так сделайте его фором. Дайте ему титул, соответствующий должности.

- Форкосиган, - ужаснулся Фортала, - Он же не из воинской касты!

- Как и многие из наших лучших солдат. Мы все форы лишь потому, что какой-то давно умерший император дал титул кому-то из наших предков. Почему бы не возродить этот обычай и не сделать титул наградой за заслуги? А еще лучше объявить форами всех поголовно и раз и навсегда покончить с этой чепухой.

Император рассмеялся, потом поперхнулся и снова зашелся кашлем.

- Ну, разве это не гениальный способ выбить почву из-под ног нашей Лиги защиты простолюдинов? Какое заманчивое контр-предложение в ответ на их призывы уничтожить аристократию! Не думаю, что даже самому рьяному из них могло бы прийти в голову столь радикальное решение. Вы опасный человек, лорд Форкосиган.

- Вы спросили моего мнения.

- Да, верно. И ты всегда его мне высказывал. Странно. - Император вздохнул. - Перестань юлить, Эйрел. От этого тебе все равно не отвертеться. Позволь мне изложить все вкратце. Для регентства необходим человек безупречного происхождения, не старше среднего возраста, с хорошим военным послужным списком. Он должен быть популярен среди подчиненных ему офицеров и рядовых, хорошо известен народу, и прежде всего - он должен пользоваться уважением генштаба. Достаточно безжалостен, чтобы удерживать практически абсолютную власть в этом сумасшедшем доме в течение шестнадцати лет, и достаточно честен, чтобы по прошествии этих шестнадцати лет передать ее мальчишке, который, без сомнения, будет идиотом. Я был таким в свои двадцать, да и ты, насколько я помню, тоже… Ах, да - еще он должен быть женат и счастлив в браке. Это уменьшает соблазн стать постельным императором через принцессу. Короче говоря, это должен быть ты.

Фортала ухмыльнулся. Форкосиган нахмурился.

У Корделии засосало под ложечкой.

- О, нет, - напряженно проговорил Форкосиган. - Этого вам на меня не взвалить. Это дикость. Чтобы я, я и никто другой, занял место его отца, говорил с мальчиком от его имени, стал советником его матери… это не просто дико. Это непристойно. Нет.

Фортала был явно озадачен его горячностью.

- Некоторая скромность ради приличия - это одно, Эйрел, но нельзя же так перебарщивать! Если тебя тревожит голосование, то можешь не сомневаться - голоса большинства уже у нас в кармане. Все видят, что ты самый подходящий кандидат на эту роль.

- Все совершенно определенно этого не видят. Фордариан тотчас станет моим врагом, также как и министр запада. А что касается абсолютной власти, то вам, сэр, известно, насколько эфемерное это понятие. Хрупкая иллюзия, основанная на… одному Богу известно, на чем. На магии. Ловкости рук. Вере в собственную пропаганду.

Император пожал плечами - очень осторожно, чтобы не сбить опутывающие его трубки.

- Ну, это будет уже не моя проблема. Пусть об этом беспокоятся принц Грегор и его мать. И… тот человек, которого удастся уговорить поддержать их в трудный час. Как долго, по-твоему, они продержатся без помощи? Один год? Два?

- Полгода, - пробормотал Фортала.

Форкосиган покачал головой.

- Вы и в прошлый раз, перед Эскобаром, зажали меня в угол этим аргументом - «что будет, если». Он был ложным тогда - хотя мне понадобилось некоторое время, чтобы понять это. И сейчас это тоже ложь.

- Не ложь, - возразил император. - Ни тогда, ни сейчас. Я обязан так думать.

Форкосиган слегка сдал назад:

- Да, я понимаю, что обязаны. - Он напряженно всматривался в человека, лежащего на роскошной постели. - Но почему именно я? У Форталы больше политического опыта. У принцессы больше прав. Квинтиллиан обладает большей хваткой в том, что касается внутренних дел. У вас есть даже более талантливые военные стратеги. Форлакиал. Или Канзиан.

- Но третьего ты уже не назовешь, - пробормотал император.

- Ну… возможно. Но вы должны понять меня. Я не настолько незаменим, как вы по какой-то непонятной причине считаете.

- Как раз напротив. С моей точки зрения, ты обладаешь двумя уникальными преимуществами. Я не упускал их из виду с того дня, как мы убили старину Юрия. Я всегда помнил, что не буду жить вечно… слишком много яда скопилось в моих хромосомах. Он скапливался во мне, пока я воевал с цетагандийцами под началом твоего отца, не заботясь о чистоте методов, не надеясь дожить до старости. - Император снова улыбнулся и перевел взгляд на Корделию, внимательно и неуверенно следившую за их беседой. - Из пяти людей, имеющих по крови и закону больше прав на барраярскую империю, чем я, ты возглавляешь список. Ха! - добавил он. - Я был прав. Так и знал, что ты не сказал ей. Нечестно, Эйрел.

Побледневшая Корделия обратила широко распахнутые серые глаза на Форкосигана. Тот раздраженно помотал головой:

- Неправда. Наследование по материнской линии.

- Спор, который мы не станем продолжать здесь. Но если кто-нибудь вздумает низложить принца Грегора на основании законов о наследовании, то ему придется сперва либо ликвидировать тебя, либо предложить тебе империю. Мы все знаем, как трудно тебя убить. И ты - единственный человек, единственный в этом списке, который, я знаю абсолютно точно, не рвется к трону. И свидетельством тому - развеянный по ветру прах Юрия Форбарры. Другие могут думать, что ты просто кокетничаешь. Но я-то знаю.

- Спасибо вам за это, сэр, - ответил Форкосиган с угрюмым видом.

- В качестве довода я могу тебе напомнить, что в роли регента тебе легче всего предотвратить такой поворот событий. Грегор - твой спасательный круг, мой мальчик. Грегор - это все, что стоит между тобой и риском стать мишенью. Твоя единственная надежда на рай.

Граф Фортала повернулся к Корделии.

- Леди Форкосиган, не присоедините ли вы к нам свой голос? Кажется, вы очень хорошо его понимаете. Скажите ему, что эта работа как раз для него.

- Когда мы пришли сюда, - медленно проговорила Корделия, - с этим туманным обещанием должности, я предполагала, что стану уговаривать его согласиться. Ему нужна большая работа. Он создан для нее. Должна признаться, что такого предложения я не ждала. - Она уставилась на вышитое порывало, не в силах оторвать глаз от замысловатого пестрого узора. - Но я всегда считала, что… испытания - это дар. А великие испытания - великий дар. Не выдержать испытания - это несчастье. Но отказаться от него - значит отказаться от дара. А это хуже, более непоправимо, чем несчастье. Вы понимаете, о чем я?

- Нет, - сказал Фортала.

- Да, - сказал Форкосиган.

- Мне всегда казалось, что верующие гораздо безжалостнее атеистов, - заметил Эзар Форбарра.

- Если ты действительно считаешь это неправильным, - продолжала Корделия, обращаясь к Форкосигану, - это одно. Может, в этом и состоит твое испытание. Но если все дело только в боязни поражения… Ты не имеешь права отвергнуть такой дар.

- Это непосильная ноша.

- Иногда такое случается.

Он молча отвел ее в сторону, к высоким окнам.

- Корделия… ты даже не представляешь, что это будет за жизнь. Ты думаешь, наши государственные деятели окружают себя охраной ради престижа? Если у них и бывает хоть минута покоя, то она покупается ценой бдительности двадцати человек. Никакого сепаратного мира. Три поколения императоров истратили себя без остатка, пытаясь распутать узел насилия в нашей политике, но до сих пор конца этому не видно. И я не стану тешить себя тщеславной мыслью, что смогу преуспеть там, где он потерпел неудачу. - Он указал взглядом на огромную кровать.

Корделия покачала головой.

- Неудача не пугает меня так, как раньше. Но я хотела бы процитировать тебе одно высказывание. «Уход, не имеющий других мотивов, кроме собственного покоя, - это окончательное поражение, без единого зернышка будущей победы». По-моему, человек, сказавший это, знал, что говорит.

Форкосиган повернулся к окну, невидяще глядя вдаль.

- Дело даже не в желании покоя. Сейчас я говорю о страхе. О самом элементарном, некрасивом ужасе. - Он печально улыбнулся ей. - Знаешь, когда-то воображал себя храбрецом. Потом встретил тебя и вновь открыл для себя страх. Я уже забыл, что значит жить будущим.

- Да, я тоже.

- Я не обязан принимать это предложение. Я могу отказаться.

- Можешь?

Их глаза встретились.

- Это не та жизнь, которой ты ждала, покидая Колонию Бета.

- Я приехала не за какой-то жизнью. Я приехала к тебе. Ты хочешь этого?

Он надтреснуто рассмеялся.

- Господи, что за вопрос. Такой шанс выпадает раз в жизни. Да. Я хочу этого. Но это яд, Корделия. Власть - страшный наркотик. Посмотри, что она сделала с ним. Он ведь тоже когда-то был нормальным и счастливым человеком. Наверное, любое другое предложение я мог бы отвергнуть даже не моргнув глазом.

Фортала демонстративно оперся на свою палку и громко произнес:

- Решайся же, Эйрел. У меня уже ноги заболели. К чему эта неуместная деликатность? Любой из моих знакомых пошел бы на убийство ради этой должности. А тебе предлагают ее без всяких условий.

Только Корделия и император знали, отчего Форкосиган коротко рассмеялся. Затем он вздохнул, посмотрел на своего господина и кивнул.

- Ну что ж, старик. Я знал, что ты найдешь способ править из могилы.

- Да. Мой призрак будет преследовать тебя постоянно.

Повисла короткая пауза - император привыкал к своей победе.

- Тебе нужно немедленно заняться формированием собственного штата. Капитана Негри я оставлю принцессе и моему внуку, для их службы безопасности. Но, возможно, ты захочешь взять себе командора Иллиана.

- Да. Я думаю, мы с ним отлично сработаемся. - Темное лицо Форкосигана осветила какая-то приятная мысль. - И я знаю, кому поручу работу моего личного секретаря. Только его надо для этого повысить - дать лейтенанта.

- Фортала позаботится об этом. - Император устало откинулся на подушки и снова откашлялся. Губы его посерели. - Позаботится обо всем. Наверное, лучше позвать врача обратно. - Слабым взмахом руки он велел им удалиться.

Выйдя из императорской резиденции, Форкосиган и Корделия окунулись в теплый воздух позднего летнего вечера - мягкий и чуть сероватый из-за тумана, поднимавшегося с реки. За ними следовали их новые телохранители, облаченные в знакомую черную форму.

Только что закончилось продолжительное совещание с Форталой, Негри и Иллианом. У Корделии голова пошла кругом от количества охваченных при обсуждении вопросов. Она с завистью заметила, что Форкосигану не составляло никакого труда уследить за ними; более того - он сам и задавал темп.

В его лице проявилась напряженная сосредоточенность, целеустремленность, энергия била ключом - таким она его еще не видела после своего приезда на Барраяр. «Он снова ожил, - думала она. - Взгляд обращен наружу, а не внутрь; вперед, а не назад. Как при первой нашей встрече. Я рада. Чем бы это нам ни грозило».

Форкосиган щелкнул пальцами и загадочно произнес:

- Нашивки. Первая остановка - резиденция Форкосиганов.

Они проезжали мимо официальной графской резиденции во время их последней поездки в Форбарр-Султану, но внутри дома Корделия была впервые. Перепрыгивая через две ступеньки, Форкосиган взбежал по широкой винтовой лестнице наверх, к себе. Его комната была просторной, скромно обставленной, с окнами, выходящими на сад позади дома. На ней лежала та же печать долгих отлучек хозяина, что и на комнате Корделии в доме ее матери. В шкафах и ящиках залегали археологические слои прежних увлечений.

Само собой разумеется, там обнаружились следы интереса к стратегическим играм, военной и общей истории. Гораздо более удивительной находкой стала папка с пожелтевшими от времени рисунками, выполненными карандашом и тушью. Форкосиган вытащил ее, роясь в ящике, набитом медалями и сувенирами вперемешку со всяким хламом.

- Это твои? - полюбопытствовала Корделия. - Очень неплохо.

- Увлекался, когда был подростком, - объяснил он, продолжая копаться в ящике. - И потом тоже. Забросил, когда мне было за двадцать. Времени не хватало.

Его коллекция медалей могла поведать занятную историю. Ранние, не слишком значительные награды были аккуратно разложены и приколоты к бархатным подушечкам с соответствующими надписями. Поздние, куда более почетные, были небрежно свалены в банку. Одна из медалей, в которой Корделия распознала высшую барраярскую награду за доблесть, была запихана в дальний угол ящика, и лента ее смялась и запуталась.

Она присела на кровать и пролистала содержимое папки. В основном это были тщательно прорисованные архитектурные зарисовки, но нашлось там и несколько набросков фигур и портретов, выполненных в менее уверенной манере. На некоторых была изображена изумительно красивая молодая женщина с короткими темными кудрями - иногда одетая, иногда обнаженная. Прочитав подписи к ним, потрясенная Корделия поняла, что это портрет первой жены Форкосигана. Среди его вещей больше нигде не встречалось ее изображений. Были там и три рисунка с изображением смеющегося молодого человека и подписью «Гес», лицо которого казалось щемяще знакомым. Корделия мысленно добавила ему двадцать лет и двадцать пять килограмм веса, и комната словно покачнулась, когда она узнала адмирала Форратьера. Она поспешно закрыла папку.

Форкосиган наконец нашел то, что искал: пару красных лейтенантских нашивок.

- Отлично. Так быстрее, чем заезжать в штаб-квартиру.

В императорском военном госпитале их остановил санитар.

- Сэр? Часы посещения уже закончились, сэр.

- Что, разве вам из штаб-квартиры никто не позвонил? Где там этот хирург?

Наконец отыскался хирург Куделки - тот самый, который работал над его рукой во время первого визита Корделии.

- Адмирал Форкосиган, сэр. Нет, разумеется, ограничение часов посещения на него не распространяются. Спасибо, санитар, вы свободны.

- На этот раз я не просто посетитель, доктор. Официальное дело. Я намерен избавить вас от вашего пациента, если его физическое состояние позволяет. Куделка получил новое назначение.

- Новое назначение? Да он через неделю должен быть комиссован! Какое может быть назначение? Что, никто не читал моих докладов? Он едва может ходить.

- Ему и не обязательно. Его новая должность - административная. Надеюсь, руки у него работают нормально?

- Вполне.

- Лечение уже завершено?

- Остались сущие пустяки, несколько последних проверок. Я просто держал его до конца месяца, чтобы у него закончился четвертый год службы. Все-таки прибавка к пенсии.

Перебрав дискеты и бумаги, Форкосиган выдал нужные доктору:

- Вот. Запихните это в свой компьютер и выпишите его. Пойдем, Корделия, сделаем ему сюрприз. - За весь день он не выглядел счастливей, чем сейчас.

Куделку они застали одетым все еще по-дневному в черную полевую форму. Он мучил свою руку упражнением на координацию, тихонько чертыхаясь.

- Здравствуйте, сэр, - рассеянно поприветствовал он Форкосигана. - Беда этой чертовой жестяной нервной системы в том, что ее ничему нельзя обучить. Тренировка помогает только живому. Прямо хоть головой об стенку бейся. - Он со вздохом прекратил упражнения.

- Лучше не стоит. Голова тебе еще пригодится.

- Наверное. Хотя это никогда не было моей сильной стороной. - Куделка задумчиво и подавленно уставился в стол, потом вспомнил, что перед командиром надо держаться жизнерадостно. Поднимая глаза, он случайно взглянул на часы. - А почему вы здесь так поздно, сэр?

- Приехал по делам. Так какие у вас планы на следующие несколько недель, мичман?

- Ну, на следующей неделе меня отправляют в отставку. Я ненадолго съезжу домой. Потом, наверное, начну искать работу. Еще не знаю, какую именно.

- Мне очень жаль нарушать ваши планы, лейтенант Куделка, - проговорил Форкосиган, сохраняя невозмутимое выражение лица, - но вы получили новое назначение.

И он выложил на столик - по очереди, как отличную карточную комбинацию, - новое назначение Куделки, приказ о повышении и пару красных нашивок на воротник.

Никогда еще Корделия с таким удовольствием не любовалась выразительной физиономией Куделки. В тот момент его лицо являло собой картину замешательства и просыпающейся надежды. Он осторожно взял назначение и прочитал его.

- О, сэр! Я знаю, что это не шутка, но здесь, должно быть, какая-то ошибка! Личный секретарь избранного регента? Я в этом ничего не понимаю. Это непосильная работа, я не справлюсь!

- Знаете, почти то же самое сказал и сам избранный регент, когда ему предложили эту работу, - сказала Корделия. - Значит, будете учиться вместе.

- Почему он выбрал меня? Вы порекомендовали, сэр? Если уж на то пошло… - Он перевернул лист приказа, перечитывая его заново, -…кто, собственно, станет регентом?

Он поднял глаза на Форкосигана и наконец понял.

- Боже мой, - прошептал он. Вопреки ожиданиям Корделии, он не расплылся в поздравительной улыбке; напротив, посерьезнел. - Это… адская работа, сэр. Но по-моему, правительство наконец сделало правильный шаг. Для меня будет большой честью снова служить вам. Спасибо.

Форкосиган кивнул, соглашаясь и принимая благодарность.

Но, взяв приказ о производстве, Куделка все-таки ухмыльнулся.

- И за это вам тоже спасибо, сэр.

- Не благодари меня заранее. Я из тебя за них кровавый пот выжму.

Улыбка Куделки стала еще шире.

- Это нам не впервой.

Он неуклюже завозился нашивками.

- Позвольте мне, лейтенант, - попросила Корделия. Он поднял на ее оборонительный взгляд. - Мне будет приятно, - добавила она.

- Почту за честь, миледи.

Корделия очень аккуратно прикрепила нашивки к его воротнику и отступила назад, любуясь своей работой.

- Мои поздравления, лейтенант.

- Завтра можете получить новенькие, блестящие, - сказал Форкосиган. - А на сегодня сойдут и эти. Сейчас я тебя отсюда забираю. Разместим тебя на ночь в резиденции графа, моего отца, потому что работа начинается завтра на рассвете.

Куделка потрогал красные прямоугольнички.

- Это ваши, сэр?

- Когда-то были мои. Надеюсь, с ними к тебе не прилипнет мое всегдашнее невезение… Носи их на здоровье.

Куделка кивнул и понимающе улыбнулся. Он явно счел жест Форкосигана куда более многозначительным, чем тот позволил себе выразить на словах. Но они оба прекрасно понимали друг друга и без слов.

- Вряд ли мне понадобятся новые, сэр. Люди подумают, что я еще вчера был мичманом.

Позже, лежа в уютной темноте в городском доме графа, Корделия вспомнила кое о чем, вызвавшем ее любопытство.

- Что ты сказал императору обо мне?

Он пошевелился рядом с ней и заботливо накрыл ее плечо простыней.

- Хм? Ах, это. - Он помедлил. - Эзар расспрашивал меня о тебе во время нашего спора об Эскобаре. Подразумевал, что ты поколебала мою выдержку. Я тогда не знал, увижу ли тебя снова. Он хотел понять, что я нашел в тебе. Я сказал ему… - он снова замялся, и продолжил почти робко, - что ты, словно родник, источающий воду, распространяешь честь повсюду вокруг себя.

- Вот чудно. Я совсем не ощущаю себя исполненной чести, или чего-либо еще - кроме, пожалуй, растерянности.

- Естественно. Источник ничего не оставляет для себя.