"Игорь Акимов. Легенда о малом гарнизоне (вт.название "Дот")" - читать интересную книгу автора

учении колол чучело. Штык не вошел, как понял Тимофей -
ткнулся в Геркин комсомольский билет. Но если б там была даже
голая грудь, Тимофей все равно бы не отступил. Нельзя было
даже в мыслях уступать, иначе немец это тут же понял бы, и
тогда наверняка конец.
Не поворачиваясь, краем глаза Тимофей видел, что Герка не
отошел с лопатой к остальным, а, наоборот, подступает; поза у
него праздная, будто любопытствует, чем эта сцена кончится, но
лопату держит как надо: чуть не так пойдет дело - и немцу не
сносить головы.
- Айн момент, - сказал Тимофей солдату, одним пальцем
отвел от груди штык и протянул руку к Залогину. - А ну-ка дай
лопату.
И не успел немец опомниться, как лезвие лопаты было
свернуто а трубочку до самого черенка; свернуто с
демонстративной легкостью, словно это лист бумаги, а не
железо.
- Это айн, - сказал Тимофей. - А теперь цвай. - И
развернул железную трубочку в лист.
Лопата, конечно, была безнадежно загублена, и при немецкой
мелочной хозяйственности уже только за это можно было
напороться на неприятность. Оставалось уповать на
психологический эффект.
Немец глупо захихикал. Он повертел обезображенную лопату в
руках, оглядел с неприкрытым восхищением Тимофея и счастливо
расхохотался, будто нашел золотой самородок.
- Камраден! - закричал он, продолжая смеяться, и, когда
еще несколько солдат сбежались к нему, он им важно объяснил,
что тут произошло. Тимофею немедленно вручили еще одну лопату.
- Видерхолле!
Если б это не был тщательно отрепетированный трюк, ему б и
один раз не удалась такая штука. Трудность была в том, чтобы
свернуть железо аккуратно, ровненько, а не скомкать в
гармошку, не сломать; тут важен был первый виток. Но руки
знала весь урок четко, пальцы ощущали каждую неровность
металла, учитывали ее и действовали без подсказки головы.
Первую лопату Тимофей свернул и развернул как-то сразу,
вроде бы и усилий не затратил, во всяком случае, раны на это
не отозвались. Со второй было хуже. Едва напряг пальцы, как
ощутил толчок в грудь, наверное, ждал его; но он был готов в
боли и вытерпел, он и не такую бы вытерпел, и даже виду не
подал бы из гордости, что ему больно или тяжело; но тело не
выдержало: оно защищалось от боли по-своему - включая системы
торможения. И если б это была не автоматическая реакция, а
сознательный процесс, ему бы не было иного названия, кроме
одного: подлость. Конечно, подлость! - гнусная и мелочная.
Ведь дело идет не только о жизни твоей, но и о чести, и ты
готовишься к схватке, ты весь в кулаке зажат, в одной точке;
ты знаешь: что бы ни случилось, какая бы мука тебя ни ждала,
ты переборешь ее и победишь. И ты кидаешься в схватку с