Глава 5

День Рождения императора был традиционным барраярским праздником, отмечаемым празднествами, танцами, вином, парадами ветеранов и невообразимым количеством совершенно неконтролируемых фейерверков. Прекрасный день, подумала Корделия, для внезапного нападения на столицу: артподготовка сделает свое дело, прежде чем ее вообще заметят в общем грохоте. Который начался с рассветом.

Дежурные охранники, от природы склонные подпрыгивать при всяком неожиданном шуме, все издергались и измучились. Исключением оказалось двое охранников помоложе, которые попытались устроить себе праздник, запустив пару петард внутри ограды особняка. Их отвел в сторону начальник охраны, и уже значительно позже Корделия видела, как они тихонько плелись обратно, бледные и дрожащие. Днем эти двое таскали мешки с мусором под начальством иронически усмехающейся горничной, зато посудомойка и поваренок умчались по домам, счастливые, что им неожиданно дали выходной. В День Рождения все приходило в движение. И энтузиазм барраярцев, похоже, не умерялся тем фактом, что из-за смерти Эзара и воцарения Грегора его праздновали второй раз в этом году.

Корделия отклонила приглашение посетить главный военный парад - на который ушло все утро Эйрела - чтобы сохранить силы до вечера, когда, как ей объяснили, и было должно состояться самое главное в этом году празднество: дворцовый прием и ужин в честь рождения императора. Корделия предвкушала, как снова увидит Карин и Грегора, пусть ненадолго. По крайней мере, в платье своем она была сегодня полностью уверена. Леди Форпатрил, обладающая одновременно прекрасным вкусом и особыми познаниями в барраярской одежде для беременных дам, сжалилась над озадаченной культурными различиями инопланетницей и предложила стать ее местным проводником в дебрях моды.

Как результат, Корделия себя чувствовала превосходно в безупречного покроя темно-зеленом шелковом платье, волнами спадающем от плеч до самого пола, и распашном жилете из плотного кремового бархата. Живые цветы такого же бледно-желтого оттенка вплел в ее медно-рыжие волосы настоящий, живой парикмахер, присланный Элис. Наряды для таких публичных мероприятий были для барраярцев чем-то вроде народного искусства, не менее изысканного, чем бетанский макияж для тела. Реакция Эйрела Корделию не убедила - его лицо всегда сияло при виде жены, - но, судя по восторженному оханью женской прислуги графа, художники-портные превзошли сами себя.

Ожидая у подножия винтовой лестницы в главном вестибюле, она потихоньку разглаживала полосу зеленого шелка, прикрывающую ее живот. Чуть больше трех месяцев повышенного обмена веществ, и все что она могла видеть - выпуклость размером в апельсин. Так много всего случилось с середины лета, что ей казалось: и беременность должна протекать быстрее, чтобы соответствовать темпу жизни. Она замурлыкала подбадривающую мантру для своего живота. "Расти, расти, расти… " По крайней мере, она хоть стала выглядеть беременной, а не просто чувствовать усталость. Эйрел завороженно наблюдал по ночам этот рост вместе с нею, нежно касаясь ее живота растопыренной ладонью, в поисках - столь долго безуспешных - трепетания под кожей, схожего с биением крыльев бабочки

Вот появился и сам Эйрел, а с ним - лейтенант Куделка. Оба были особо тщательно выбриты, умыты, подстрижены и причесаны, а цвет их парадной красно-синей формы просто слепил глаза. К ним присоединился граф Петр в мундире, в котором Корделия его уже видела на объединенном заседании Совета графов: коричневом с серебром, блестящей версии ливреи его оруженосцев. Все двадцать графских оруженосцев исполняли сегодня вечером официальную роль, к которой всю неделю их придирчиво готовил ревностный командир. Друшнякова, сопровождающая Корделию, была в наряде тех же цветов, что ее хозяйка, но попроще и специально пошитом так, чтобы можно было моментально извлечь или надежно спрятать комм и оружие.

С минуту все любовались друг другом, а потом вышли на улицу, где уже ждали машины. Эйрел подсадил жену в лимузин, но сам не сел. - Увидимся во дворце, милая.

- Что? - Она поникла. - Ах, да… вторая машина не просто потому, что нас слишком много?

Желваки на челюсти Эйрела чуть напряглись. - Нет. Мне кажется… разумной осторожностью, чтобы мы с этих пор ездили в разных машинах.

- Ну да, - ответила она слабым голосом. - Конечно.

Эйрел кивнул и пошел к своей машине. Будь проклято это место. Забирает один за другим кусочки их общей жизни, кусочки ее сердца. У них в последнее время было и так мало времени побыть вдвоем, поэтому потерять еще хоть минуту было больно.

На этот вечер граф Петр явно заменял сына; он уселся рядом с Корделией. Друшнякова села напротив, и колпак машины закрылся. Машина плавно вывернула на улицу. Корделия, полуобернувшись, вытянула шею, стараясь высмотреть машину мужа, но та шла слишком далеко, чтобы можно было разглядеть. Она выпрямилась и вздохнула.

Желтеющее солнце садилось в серую гряду облаков, и лучи, пронизавшие холодный и влажный осенний вечер, придавали городу безрадостный, грустный вид. Наверное, бурные гуляния на улицах - они проехали несколько таких скоплений народу, - неплохая мысль. Глядя на празднующих, Корделия вспомнила примитивных земных аборигенов, которые во время лунного затмения колотили в горшки и стреляли, чтобы отогнать дракона, пожирающего луну. Эта странная осенняя печаль способна поглотить неосторожную душу. Да, день рождения Грегора пришелся вовремя.

Узловатые пальцы графа Петра теребили коричневый шелковый мешочек, на котором серебром был вышит форкосигановский герб. Корделия с интересом вгляделась. - Это что?

Петр чуть улыбнулся и протянул мешочек ей. - Золотые монеты.

Еще один образчик народного искусства: мешочек и его содержимое было приятно держать в руках. Корделия погладила шелк, полюбовалась вышивкой и вытряхнула на ладонь несколько чеканных сверкающих дисков. - Как мило. - До самого окончания Периода Изоляции золото было огромной ценностью на Барраяре, Корделия об этом читала. Хотя для ее бетанского сознания золото означало что-то вроде "металл, используемый в электронной промышленности", но в старину люди окружали этот металл мистическим ореолом. - И это что-то значит?

- Ха! Еще бы. Это подарок на день рождения императора.

Корделия представила себе, как пятилетний Грегор играет с мешочком золота. Трудно вообразить, на что может употребить монеты мальчик: разве что построит пирамидку или, может, поучится считать. Она понадеялась, что он хотя бы не в том возрасте, когда все тащат в рот; кружочки были как раз такого размера, что ребенок мог бы проглотить один из них или задохнуться. - Уверена, ему понравится, - сказала она с сомнением.

Петер фыркнул. - Не понимаешь, что происходит, да?

Корделия вздохнула. - Как почти всегда. Просветите меня. - Она откинулась на спинку сиденья, улыбаясь. Петр постепенно проникался энтузиазмом, объясняя ей, что есть Барраяр, и всегда радовался, отыскивая новые лакуны в ее познаниях и заполняя их информацией и собственным мнением. У нее было ощущение, что он может читать ей эти лекции еще лет двадцать, и список непонятных тем все равно не будет исчерпан до конца.

- Императорский день рождения - традиционная дата окончания финансового года, когда округ каждого графа отчитывается перед имперским правительством. Другими словами, это день уплаты налогов, вот только форы налогом не облагаются. Это означало бы слишком большую зависимость перед империей. Вместо этого мы преподносим императору подарок.

- А-а, - протянула Корделия. - Но ведь управление Барраяром явно стоит больше шестидесяти мешочков золота, сэр?

- Конечно. Реальные деньги были переведены сегодня днем по комм-связи из Хассадара в Форбарр-Султану. А золото - просто символ.

Корделия наморщила лоб. - Погодите. А разве вы уже не делали этого раньше, в этом же году?

- Да, весною - для Эзара. Мы просто изменили дату окончания финансового года.

- И это не сказывается губительно на вашей банковской системе?

Он пожал плечами. - Мы справляемся. - И внезапно усмехнулся. - Как ты думаешь, откуда вообще взялся титул "граф"?

- С Земли, полагаю. Доатомный - позднеримский, если точно, - термин, обозначающий аристократа, управляющего графством. А может, это область назвали по титулу.

- На Барраяре это фактически производная от термина "графа". Первые "графы" были сборщиками налогов Тау Варадара - еще тот был разбойник, тебе стоит о нем почитать.

- А я-то все время думала, что это военный титул! В подражание средневековой истории.

- О, военная сторона дела добавилась немедля, с первой же попытки вытрясти денежки из нежелающих платить. А уж блеск этот титул приобрел куда позже.

- А и не знала. - Она поглядела на графа с внезапным подозрением. - Вы меня не разыгрываете, сэр?

Он замахал руками.

"Поосторожнее надо с предположениями", - посмеялась над собой Корделия. - "Не то чуть ступишь за порог - и уже в лужу села".

Наконец они прибыли к огромным воротам дворца. Обстановка нынче вечером разительно отличалась от прошлых, мучительных визитов Корделии во время смерти Эзара и похоронных церемоний. Разноцветные фонарики очерчивали архитектурные детали этой каменной громады. Сады сияли, фонтаны сверкали. Нарядно одетые люди, высыпавшие из официальных залов северного крыла на террасы, оживляли пейзаж. Правда, охранники проверяли всех не менее придирчиво, и их стало значительно больше. У Корделии было чувство, что вечеринка будет не столь шумной, нежели празднество на городских улицах

Машина Эйрела прибыла следом, когда они уже высадились и стояли под западной колоннадой, и Корделия с благодарностью вновь взяла мужа под руку. Он гордо ей улыбался, и улучив минуту, когда их никто не видел, поцеловал ее в шею, делая вид, что всего лишь наслаждается ароматом цветов, вплетенных в ее прическу. Она крепко стиснула его руку в ответ. Они прошли сквозь главные двери в холл. Одетый в ливрею мажордом Дома Форбарра громко объявил об их прибытии, и тут на них скрестились взгляды нескольких тысяч (как на мгновение почудилось Корделии) пар оценивающих форских глаз. На самом деле, конечно, в зале было едва пара сотен человек. Что ж, это все равно лучше, чем, скажем, смотреть в дуло заряженного нейробластера. Правда-правда.

Они описали круг по залу, обмениваясь приветствиями, говоря вежливые комплименты. "Ну почему эти люди не носят бэджи с именами?" безнадежно вздохнула Корделия. Как обычно, все знали друг друга - кроме нее. Она представила, как начинает беседу: "Эй вы там, фор…". И крепче вцепилась в Эйрела, пытаясь придать себе вид таинственной чужестранкой, нежели косноязычной и потерянной провинциалки.

Короткая церемония с кошельками происходила в другой комнате. Графы или их представители выстроились в очередь, чтобы отдать свой долг вместе с парой-другой официальных слов. Император Грегор, которому, как заподозрила Корделия, давно уже пора было в постель, сидел на высоком диванчике вместе с матерью. Он выглядел маленьким и словно загнанным в ловушку, но мужественно старался подавить зевоту. Корделии вдруг стало интересно, разрешат ли ему сохранить эти мешочки с золотом себе или они вернутся к дарителям, чтобы быть принесенными сюда же через год? Ничего себе празднование дня рождения у мальчика. Поблизости не видать ни одного ребенка. Но очередь графов продвигалась споро, так что, может, маленький Грегор скоро сможет освободиться.

Даритель в красно-синем опустился на колени перед Грегором с Карин и вручил свой мешочек бордового с золотым шелка. Корделия узнала графа Видаля Фордариана, красивого мужчину, которого Эйрел вежливо описал как принадлежащего к "второй по консервативности партии". Это звучало где-то похоже на политические взгляды графа Петра, зато сказано было тоном, заставившим Корделию задуматься, не были ли эти слова эвфемизмом для выражения "фанатик-изоляционист". Но на фанатика он не походил. Когда его лицо не было искажено гневом, он смотрелся привлекательнее. Сейчас он повернулся к принцессе Карин и что-то сказал, отчего она чуть запрокинула голову и рассмеялась. На мгновение рука Фордариана фамильярно задержалась на ее обтянутом платьем колене, а ее собственная ладонь легла поверх. Потом Фордариан поднялся на ноги, поклонился и уступил место следующему. Когда он повернулся, улыбка Карин погасла.

Грегор печально посмотрел на группку из Эйрела, Корделии и Дру и что-то горячо принялся шептать матери. Карин жестом отослала гвардейца, а несколькими минутами спустя к ним подошел командир дворцовой охраны и попросил разрешения увести Друшнякову. Вместо нее теперь Корделию охранял ненавязчивый молодой человек, который держался за пределами слышимости и почти что вне поля зрения Корделии: это было немалое достижение для парня таких габаритов.

К счастью, Корделия с Эйрелом вскоре пересеклись с лордом и леди Форпатрил, теми немногими, с кем Корделия осмеливалась говорить без политически-светских экивоков. Красно-синие цвета парадной формы капитана лорда Форпатрила превосходным образом шли к его темным волосам. Леди Форпатрил смотрелась столь же блестяще: в платье розового оттенка камелии и с теми же цветками в пышных черных волосах, так потрясающе контрастирующими с ее белой бархатной кожей. Корделия подумала, что они составляют образцовую чету форов, безмятежных и элегантных; эффект слегка портило лишь то, капитан Форпатрил, как постепенно сообразила Корделия по его сбивчивой речи, был пьян. Впрочем, жизнерадостно пьян: опьянение лишь делало черточки его характера более явными, но не меняло его в неприятную сторону.

Тут Форкосигана перехватили и увели в сторону какие-то люди, в глазах которых явно читалось Важное дело, и он оставил Корделию на леди Форпатрил. Две дамы двигались вдоль изящных подносов с закусками, которые предлагали гостями вышколенные слуги, и докладывали друг другу подробности о своей беременности. Лорд Форпатрил, извинившись, ускользнул в погоню за подносом с вином. Дамы стали обсуждать покрой и цвет придуманного Элис следующего платья Корделии. - Для тебя на Зимнепраздник - черное с белым, - с апломбом заявила Элис. Корделия робко кивнула, гадая тем временем, сядут ли они вскоре за стол или предполагается, что гости будут клеват понемножку с проносимых мимо подносов.

Элис отвела ее в дамский туалет - предмет ежечасного интереса обеих, поскольку беременность сказывалась на мочевом пузыре - а по дороге обратно представила еще нескольким женщинам своего избранного светского кружка. Тут у нее завязалось оживленное обсуждение с какой-то из давних подруг приема, который та намеревалась вскоре устроить для дочери, а Корделия отошла чуть в сторону.

Она тихо ретировалась, отделившись (она попыталась не подумать "от стада") на минуту, чтобы поразмышлять в тиши. Какую все перепутано здесь, на Барраяре: в одну минуту он родной и знакомый, в другую - чужой и ужасающий… но шоу они устроили отличное. А! Вот чего ей здесь не хватало, поняла Корделия. На Колонии Бета церемония такого размаха снималась бы на головидео и транслировалась в реальном времени на всю планету. Каждое движение, от начала и до самого последнего момента, было бы на самом деле танцевальным па, аккуратно срежиссированным в соответствии с углом зрения камер и расчетом времени комментаторов. Но здесь она голокамер не видела. Единственным, кто вел запись, была СБ, а для их целей хореография не требовалась. Люди в этой комнате говорили и двигались только друг для друга, и все это блистательное зрелище никто не удосужится запечатлеть на будущее; уже завтра оно останется лишь в памяти.

- Леди Форкосиган?

Вежливый голос, прозвучавший рядом, вывел Корделию из прострации. Она повернулась и увидела коммодора графа Фордариана. На нем была красно-синяя форма, а не мундир в цветах его собственного Дома, подчеркивающая, что граф на действительной службе. Мундир украшали, конечно же, значки Генштаба - какой отдел? Ах да, оперативный, Эйрел же говорил. В руке у любезно улыбающегося Фордариана был бокал.

- Граф Фордариан, - ответила она в тон, тоже улыбнувшись. Поскольку за этот вечер они не раз видели друг друга, проходя мимо, Корделия для простоты решила считать, что они друг другу представлены. Дела Регентства не оставят Эйрела в ближайшее время, как она того ни хочет; следовательно, ей уже пора - если не поздно - заводить собственные знакомства, а не теребить мужа просьбами на каждом шагу.

- Как вам сегодняшний вечер? - спросил Фордариан.

- Прекрасно. - Что бы ней еще такое сказать? - Он действительно великолепен.

- Как и вы, миледи. - Он поднял бокал в тосте за нее и отпил.

Сердце у нее дрогнуло, но она успела понять причину такой странной реакции раньше, чем испуганно округлила глаза. Последним барраярским офицером, вот так поднимавшим тост в ее честь, был покойный адмирал Форратьер, хоть и при совершенно других обстоятельствах. Фордариан случайно воспроизвел его жест в точности. И нечего сейчас мучить себя страшными воспоминаниями. Корделия моргнула. - Мне очень в этом помогла леди Форпатрил. Она так добра.

Форкосиган деликатным кивком указал на ее живот. - Я так понимаю, что и вас можно поздравить. Дочь или сын?

- А? Да, спасибо, мальчик. Мне сказали, что его надо будет назвать Петр Майлз.

- Я удивлен. Логичней было бы, если первой у Лорда Регента родилась дочь.

Корделия склонила голову, озадаченная иронией в его голосе. - Мы зачали ребенка, когда Эйрел еще не был Регентом.

- Но вы, конечно же, знали, что он получит это назначение.

- Не знала. И мне казалось, что все вы, милитаристы-барраярцы, мечтаете о сыновьях. Почему вы подумали про дочь? - "Мне хотелось бы дочку…"

- Предполагаю, что лорд Форкосиган непременно глядит в будущее в плане своей долговременной, э-э, занятости. Есть ли лучший способ оставаться у власти и по окончании Регентства, нежели плавно перейти в ранг императорского тестя?

Корделия изумилась. - Вы думаете, он рискнет связать надежды на будущее управление планетой с шансом, что двое подростков влюбятся друг в друга через полтора десятка лет?

- Влюбятся? - теперь уже он был озадачен.

- Вы, барраярцы, просто… - она прикусила язык, чуть было не сказав "психи". Это невежливо. - Эйрел куда более… практичен. - Хотя вряд ли она могла назвать его чуждым романтики.

- Крайне интересно, - выдохнул Фордариан. Он то косился на ее живот, то отводил взгляд. - Вы полагаете, тут что-то более непосредственное?

Ее разум не мог уследить за столь причудливым ходом беседы. - Простите?

Фордариан улыбнулся и пожал плечами.

Корделия наморщила лоб. - Хотите сказать, если бы у нас была девочка, все думали бы так же, как и вы?

- Конечно.

Она выдохнула. - Боже. Это… не могу себе представить, чтобы человек в здравом уме пожелал оказаться поблизости от барраярского трона. Насколько я понимаю, это делает тебя мишенью для любого маньяка, чем-либо недовольного. - На мгновение перед ней предстало залитое кровью лицо оглохшего лейтенанта Куделки. - И тем невезучим беднягам, что окажутся с тобою рядом, тоже придется плохо.

Его внимание к теме разговора резко возросло. - А, этот недавний злополучный инцидент. Следствие уже что-то выяснило, не знаете?

- Ничего, насколько я слышала. Негри с Иллианом первым делом говорят про цетагандийцев. Но парень, что стрелял, точно от них ушел.

- Жаль. - Он допил вино и взял новый бокал, который ему тотчас предложил слуга в форбаррской ливрее. Корделия тоскливо проводила вино глазами. Но ей пока противопоказаны метаболические яды. Вот еще одно преимущество вынашивания ребенка в матричном репликаторе, по-бетански: никакого тебе принудительно здорового образа жизни. Дома она могла бы спокойно травиться вином или подвергаться опасности, пока ее дитя растет под круглосуточным наблюдением трезвых техников в уюте и безопасности репликаторного банка. А если бы под эту акустическую гранату попала она…? Ей ужасно захотелось выпить.

Что ж, отупляющее действие этанола ей сейчас ни к чему: беседа с барраярцами отупляет не хуже. Она отследила глазами Эйрела в толпе - вот он, и Ку рядом с ним; разговаривает с Петром и еще двумя седеющими пожилыми мужчинами в графских мундирах. Как и предсказывал Эйрел, слух у него вернулся к нормальному состоянию за пару дней. Хотя глаза его по-прежнему быстро перебегали с одного лица на другое, словно впитывая жесты и интонации. Бокал в его руке смотрелся неуместным украшением. При исполнении, спору нет. Бывает ли он когда-нибудь вне своей службы?

- Его так встревожило это нападение? - спросил Фордариан, увидев, на кого она смотрит.

- А вас бы не встревожило? - ответила Корделия. - Не знаю… он в видел в своей жизни столько жестокости, сколько я и вообразить себе не могу. Может, для него это теперь просто… фон. Белый шум, который он отсекает. - "И я бы тоже не отказалась так уметь".

- Вы ведь его не очень давно знаете. Лишь с Эскобара.

- Мы встречались до войны. Одна встреча, и недолгая.

- Да? - Фордариан поднял брови. - Я и не знал. Как мало мы знаем о людях. - Он помолчал, глядя на Эйрела и на нее, глядящую на Эйрела. Уголок его рта чуть приподнялся, затем усмешка преобразилась в задумчивую складку у губ. - Он ведь бисексуал, знаете ли. - Фордариан изящно отхлебнул вина.

- Был бисексуалом, - рассеянно поправила Корделия, нежно глядя на мужа через зал. - А теперь - моногамен.

Фордариан поперхнулся вином и закашлялся. Корделия с беспокойством смотрела на него, не зная, надо ли его постучать по спине или что-то в этом роде, но Фордариан сумел восстановить дыхание и выдержку. - Он вам сам сказал? - изумленно просипел он.

- Не он. Форратьер. Непосредственно перед тем, как с ним случилась, гм, смертельная неприятность. - Фордариан так и стоял, застыв. Корделия ощутила некое злорадное веселье оттого, что ей удалось озадачить барраярца не меньше, чем обычно они озадачивали ее саму. Если бы еще теперь понять, что именно такого она сказала… Она продолжила серьезно. - Чем чаще я оглядываюсь на фигуру Форратьера, тем более трагичной она мне кажется. Одержимый любовной связью, которая завершилась восемнадцать лет назад. Я порой спрашиваю себя: если бы он получил то, чего желал - а желал он удержать Эйрела, - то смог бы Эйрел обуздать ту склонность к садизму, что в конечном итоге стоила Форратьеру рассудка? Похоже, словно они двое в метафорическом смысле качались на качелях, и выживание одного означало разрушение другого.

- Бетанка. - Потрясение на лице Фордариана постепенно уступало место тому, что Корделия для себя назвала "Ужасным Осознанием". - Я должен был догадаться. Это же ваш народ сотворил гермафродитов… - Он помолчал - И как долго вы были знакомы с Форратьером?

- Минут двадцать. Но это были очень насыщенные двадцать минут. - Пусть сам догадывается, что это, к чертовой матери, означает.

- Эта, э-э, связь, как вы назвали, была в свое время огромным тайным скандалом.

Корделия наморщила нос. - Огромным тайным скандалом? Это оксюморон? Как "военное искусство" или "дружеский огонь"? Как это типично по-барраярски, если подумать.

Выражение лица Фордариана делалось все более странным. Корделия поняла, что у того вид человека, который кинул бомбу, вместо "бум!" получил "пшик…" и теперь пытается решить: может, запустить в нее руки, извлечь запальный механизм и проверить?

А вот теперь Ужасное Осознание настигло ее саму. "Этот человек только что пытался взорвать мой брак". Нет - брак Эйрела.

Она удержала на лице сияющую, радостную, невинную улыбку, в то время как ее мозг - наконец-то! - набирал обороты. Фордариан не может быть человеком из бывшей военной партии Форратьера - ее лидеры скончались от разного рода несчастных случаев до того, как отдал концы Эзар, а оставшиеся - разбежались и залегли на дно. Чего он хочет? Она поправила цветок в волосах и решила ограничиться жеманными глупостями. - Я не рассчитывала на замужество с сорокачетырехлетним девственником, граф Фордариан.

- Похоже на то. - Он отпил большой глоток вина. - Вы, инопланетники, все вырожденцы… интересно, что за извращения он прощает вам взамен? - В его глазах внезапно блеснуло явное злорадство. - А знаете, как умерла первая жена лорда Форкосигана?

- Самоубийство. Выстрелила из плазмотрона себе в голову, - ответила она, не задумываясь.

- Ходили слухи, что это он ее убил. За супружескую неверность. Так что остерегайтесь, бетанка.

- Это я тоже слышала. В любом случае, эти слухи - ложь. - Из их обмена репликами уже исчез всякий намек на дружелюбие. У Корделии было нехорошее чувство, что ей сейчас изменит выдержка. Она склонилась вперед и понизила голос. - А знаете, как умер Форратьер?

Он невольно подался к ней, затаив дыхание. - Нет…

- Он пытался причинить боль Эйрелу, воспользовавшись мною. Я нашла это раздражающим. Я бы хотела, чтобы и вы перестали меня раздражать, граф Фордариан, а то добьетесь такого же результата. - Ее голос упал почти до шепота. - Вам есть чего бояться.

Его прежний покровительственный тон исчез, явно уступив место осмотрительности. Фордариан плавно развел руками, что долженствовало обозначать прощальный поклон, и ретировался с последним: "Миледи". Уходя, он оглянулся через плечо, и взгляд этот был откровенно испуганным.

Корделия нахмурилась, глядя ему вслед. Ого! Что за странная беседа. Чего этот человек ждал, передавая ей эти древние новости в качестве шокирующего сюрприза? Фордариан действительно рассчитывал, что она устроит ссору и станет осуждать мужа за дурной вкус в выборе приятелей два десятилетия назад? Или наивная юная барраярская невеста впала бы в истерику? Но не леди Форпатрил, чья светская экзальтированность скрывала язвительную трезвость ума, и не принцесса Карин, чью наивность изничтожил много лет назад опытный садист Зерг. Он выстрелил, но промахнулся.

И тут же появилась вторая, холодная мысль: "Снова промахнулся?" Их светская беседа не была обычной, даже по барраярским меркам, где разговор сродни поединку, и каждый старается взять верх. А может, он был просто пьян? Ей внезапно захотелось поговорить с Иллианом. Корделия прикрыла глаза, стараясь привести в ясность голову.

- Ты в порядке, дорогая? - раздался над ухом обеспокоенный голос Эйрела. - Тебе не нужны таблетки от тошноты?

Корделия распахнула глаза. Вот он, живой и здоровый, рядом с ней. - О, я в порядке. - Она взяла мужа под руку - легко, непринужденно, а не панически прилипнув к нему. - Просто задумалась.

- Нас зовут к столу.

- Прекрасно. Хорошо бы присесть, а то у меня ноги отекли.

Вид у Эйрела был такой, словно он готов подхватить ее на руки и понести, однако они прошествовали в зал обычным порядком, присоединившись к другим супружеским парам. Эйрел с Корделией уселись за стол на возвышении, чуть в стороне от прочих: там же оказались Грегор, Карин, Петр, Лорд-Хранитель Спикерского круга с супругой и премьер-министр Фортала. По настоянию Грегора, с ними села и Дру; кажется, мальчик был страшно рад видеть свою прежнюю телохранительницу. "Я забрала у тебя подружку по играм, малыш?" виновато подумала Корделия. Похоже, так: теперь Грегор выговорил у матери, чтобы Дру каждую неделю приходила во дворец "для уроков дзюдо". Дру привыкла к дворцовой атмосфере, а вот Куделка пребывал сейчас в благоговейном страхе, весь напрягшись в попытке не выдать собственную болезненную неуклюжесть.

Корделии отвели место между Форталой и Лордом-Хранителем, и она вела с ними беседу с приемлемой легкостью; Фортала, на свой грубоватый манер, был просто очарователен. Корделии удалось поклевать понемногу от каждого элегантно сервированного блюда, не отрезав только мяса от зажаренной целиком телячьей туши. Обычно ей удавалось выбросить из головы тот факт, что барраярский протеин рос не в чанах, а брался из мяса убитых животных. Она знала об этой первобытной кулинарной практике - еще до того, как приехала на Барраяр. В конце концов, она уже пробовала мышечную массу животных во время астроэкспедиций: или в интересах науки, или ради выживания, или как потенциально новый для родной планеты продукт. Барраярцы встретили украшенный фруктами и цветами натюрморт аплодисментами - похоже, находя его очаровательным, а не ужасным, - и повар, опасливо появившийся вслед за своим творением, раскланялся. Атавистические обонятельные контуры в мозгу Корделии поддержали барраярцев - пахло великолепно. Форкосиган взял себе кусок с кровью. Корделия отпила воды.

После десерта и коротких официальных тостов, которые произнесли Фортала и Форкосиган, маленького Грегора мама наконец-то увела в постель. Корделии с Дру Карин сделала знак идти за ней. Напряжение, стискивающее плечи и шею Корделии, исчезло, когда они покинули общее сборище и вошли в тихие, уединенные императорские комнаты.

Грегор снял свой мундирчик и нырнул в пижаму, из символа вновь став просто мальчиком. Дру присмотрела за тем, как он чистит зубы, а потом уступила уговорам сыграть с ним перед сном, в качестве поощрения, одну партию в какую-то игру с доской и фигурками. Карин это великодушно разрешила, поцеловала сына на ночь, получила от него поцелуй в ответ, и они с Корделией перешли в гостиную поблизости, где стоял мягкий диванчик. Ночной ветер из открытого окна принес прохладу. Обе женщины успокоенно вздохнули, садясь. Карин сбросила туфли первой, за ней Корделия. В окно доносились приглушенные расстоянием голоса и смех из сада внизу.

- Как долго длится такой прием? - спросила Корделия.

- До утра, для тех, у кого сил больше, чем у меня. Я уйду в полночь, когда истинные любители выпить только примутся за дело

- Кое-кто действительно серьезно за это взялся.

- Увы. - Карин улыбнулась. - До утра у вас будет случай увидеть класс форов во всей его красе, от лучшего до худшего.

- Представляю себе. Я удивлена, что вы не ввозите не столь смертоносных психотропных препаратов.

Улыбка Карин стала жестче. - Пьяные ссоры - это традиция. - Принцесса позволила своему голосу чуть смягчиться. - На самом деле, такие снадобья к нам поступают, по крайней мере, в города, где есть космопорты. Но мы обычно предпочитаем добавлять что-то к нашим обычаям, а не менять их.

- Наверное, это и лучше. - Корделия наморщила лоб. Как бы спросить поделикатнее…? - А граф Видаль Фордариан - один из тех, кто имеет привычку напиваться на людях?

- Нет. - Карин подняла голову, прищурилась. - Почему вы спрашиваете?

- У нас с ним была очень странная беседа. Я подумала, все дело в передозировке этанола. - Она вспомнила, как рука Фордариана легла на колено принцессы в почти что интимной ласке.- Вы его хорошо знаете? Что вы можете про него сказать?

Карин произнесла рассудительно. - Он богат… горд… Он был верен Эзару во время последних интриг Серга против отца. Предан и Империи, и классу форов. В его округе четыре больших промышленных города, плюс военные базы, самый большой в Империи военный космопорт… Земли Видаля имеют сегодня огромную важность для экономики Барраяра. Война едва затронула Округ Фордарианов; он был одним из немногих, откуда цетагандийцы ушли по соглашению. Там мы разместили наши первые космические базы на оставленных цетагандийцами сооружениях, и экономическое развитие большей частью пошло оттуда.

- Это… интересно, - заметила Корделия, - но я спрашивала о нем лично. Его, э-э, симпатии и антипатии, скажем. Вам он нравится?

- Одно время, - медленно проговорила Карин, - я задавалась вопросом, сумеет ли Видаль защитить меня от Зерга. После смерти Эзара. Когда болезнь Эзара обострилась, я начала думать, что мне самой следует позаботиться о своей защите. Мне казалось, что ничего не происходит, и никто ничего мне не рассказывал.

- Если бы Серг стал императором, разве мог бы вас защитить простой граф? - спросила Корделия.

- Ему бы пришлось стать… чем-то большим, чем граф. Видалю хватает и честолюбия - если его должным образом поощрить, - и патриотизма, Бог видит, если бы Серг остался в живых - он мог бы погубить Барраяр; у Видаля был бы шанс спасти нас всех. Но Эзар обещал, что мне нечего страшиться, и исполнил обещанное. Серг умер прежде своего отца, и… с тех пор я пытаюсь охладить наши с Видалем отношения.

Корделия рассеянно прикусила губу. - А-а. Но вы, вы сами… я хочу сказать, вам он нравится? Не стал бы в один прекрасный день титул графини Фордариан прекрасным отдыхом от дел вдовствующей принцессы?

- О! Не сейчас. Отчим императора - слишком могущественная фигура, если он вступит в конфликт с Регентом. Опасное противостояние. Разве что они будут союзниками или в точности уравновесят друг друга. Или станут сочетаться в одном лице.

- Вроде императорского тестя?

- Да, именно

- Мне трудно понять, как это у вас власть… передается половым путем… А вы не претендуете на империю сами, по собственному праву?

- Решение за военными, - она пожала плечами, и сказала еще тише. - Это как болезнь, правда? Я слишком близко, я затронута, заражена… Грегор - моя надежда на выживание. И моя тюрьма.

- Вы не хотите жить собственной жизнью?

- Нет. Я просто хочу жить.

Корделия была встревожена. "Это Серг научил тебя сносить оскорбления?" - А Фордариан считает так же? Я имею в виду, власть - не единственное, что вы в силах ему предложить. Думаю, вы недооцениваете вашу личную привлекательность.

- На Барраяре… значение имеет лишь власть. - У нее на лице утвердилось отсутствующее выражение. - Признаюсь… Я как-то попросила капитана Негри составить для меня доклад о Видале. Со своими куртизанками он обращается нормально.

Задумчивое одобрение? Не так Корделии представлялось признание в безграничной любви. Но она могла поклясться, что видела в глазах Фордариана во время церемонии не только жажду власти. Неужели назначение Эйрела регентом случайно спутало его брачные планы? И может ли это быть причиной той сексуально окрашенной враждебности, что он проявил в разговоре с нею…?

На цыпочках вернулась Друшнякова. - Он уснул, - шепнула она нежно. Карин кивнула и откинулась затылком на высокую спинку дивана, позволяя себе минуту отдыха, пока не появился одетый в форбаррскую ливрею слуга со словами: - Не откроете ли вы бал в паре с милордом регентом, миледи? Все ждут.

Это просьба или приказ? Ровный голос слуги намекал на что-то зловеще-обязательное, а не на развлечение.

- Последний долг на этот вечер, - заверила Карин Корделию, и обе принялись обуваться. Похоже, туфли Корделии с начала приема съежились размера на два. Она похромала вслед за Карин, Дру шла за ними.

Паркет в большой зале на первом этаже был поражающей богатством оттенков инкрустацией с узором из цветов, винных лоз и животных. На Колонии Бета такое полированное деревянное чудо заслуживало бы места на стене в музее, но эти невозможные люди на нем просто танцевали. Живой оркестр - выигравший жестокую конкуренцию среди оркестров Имперской Службы, об этом Корделии уже рассказали, - играл музыку в барраярском стиле. Даже вальсы здесь немного походили на марши.

Эйрел с принцессой поклонились друг другу, и он провел ее по бальной зале в паре туров официального танца. В нем один партнер повторял шаги и скольжения другого, протягивая руки, но не прикасаясь. Корделия была очарована. Она никогда не думала, что Эйрел танцует. На этом светские требования были выполнены, и на паркет вышли остальные пары.

Воодушевленный Эйрел вернулся к ней. - Танец, миледи?

После такого ужина она предпочла бы вздремнуть. И как ему удается сохранять столь пугающую гиперактивность? Возможно, его подстегивает скрытый ужас. Корделия покачала головой и улыбнулась. - Я не умею.

- А-а. - Он повел ее не на середину зала, а к выходу. - Я тебе сейчас покажу, - предложил он, когда они вышли из залы на спускающиеся вниз садовые террасы. В саду было замечательно прохладно и темно, и горело лишь немного разноцветных фонариков, чтобы никто не спотыкался на дорожках.

Она с сомнением хмыкнула. - Ну, если найдешь укромное местечко… - Хотя если они такое местечко найдут, там можно заняться чем-то поинтереснее, чем танцы.

- Что ж, вот оно и… тс-с! - Его зубы блеснули в усмешке, и он крепко и предупреждающе сдал руку Корделии. Они замерли у выхода на небольшую полянку, скрытые от взгляда тисами и каким-то перистым розовым растением местного происхождения. Сверху отчетливо доносилась музыка.

- Попробуй, Ку, - уговаривал голос Друшняковой. Дру и Ку стояли друг напротив друга в дальнем, укромном углу террасы. Ку нерешительно положил свою трость на каменный парапет и протянул Дру руки. Шаг, скольжение, приседание… Дру тщательно отсчитывала: - И… раз-два-три…

Куделка споткнулся, но она его подхватила; его рука лежала у него на талии.

- Чертовски плохо, Дру, - сказал Куделка и в досаде покачал головой.

- Ш-ш… - Палец лег ему на губы. - Попробуй снова. Я - за. Сколько, ты говорил, тебе пришлось практиковаться в координации движений рук? Держу пари, не один раз.

- Старик не позволил бы мне сдаться.

- Что ж, может, и я не позволю.

- Я устал, - пожаловался Куделка.

"Так переключайтесь на поцелуи", мысленно посоветовала Корделия, подавив смешок. Это можно делать и сидя. Однако Друшнякова была полна решимости, и они начали снова. - Раз-два-три, раз-два-три… - Еще раз их усилия завершились тем, что, по мнению Корделии, могло бы стать прекрасным началом объятий, если хотя бы одной из сторон хватило ума и решимости продолжить.

Эйрел покачал головой, и они молча отступили за кусты. Явно вдохновленный происходящим, он заглушил свой смешок, прижавшись к губам жены. Увы, их деликатность оказалась напрасной: мимо них, не заметив, прошествовал некий фор, ввалился на террасу - Ку и Дру замерли на полушаге, - и, свесившись через парапет, самым традиционным образом блеванул на беззащитные кусты внизу. Из скрытой тьмой зоны поражения раздалась внезапная ругань: мужскому голосу вторил женский. Куделка подхватил свою трость, и двое неудавшихся танцоров спешно ретировались. Фор-лорда вывернуло снова, и пострадавший полез наверх, оскальзываясь на измаранных камнях и обещая жестокую месть обидчику. Форкосиган благоразумно увел Корделию прочь.

Позже, ожидая машины у дворцовых ворот, Корделия оказалась рядом с лейтенантом. Куделка задумчиво оглядывался через плечо на дворец, откуда доносились музыка и шум вечеринки, почти не приглушенные расстоянием.

- Хороший был вечер, Ку? - радушно поинтересовалась Корделия.

- Что? Ах, да, изумительный. Когда я поступал на Службу, я и мечтать не мог, что окажусь здесь. - Он моргнул. - А было время, я не думал, что окажусь хоть где-то. - Тут он добавил, повергнув Корделию в ступор, - Было бы здорово, если бы к женщинам прилагались инструкции.

Корделия громко рассмеялась. - А я бы могла сказать то же самое про мужчин.

- Но вы с адмиралом Форкосиганом… вы другие.

- Не совсем. Возможно, мы научились на опыте. А многим его недостает.

- Как думаете, есть у меня шанс на нормальную жизнь? - Он смотрел не на Корделию, а куда-то в темноту.

- Мы сами создаем наши шансы, Ку. И наши танцы.

- Вы говорите точь-в-точь как адмирал.

На следующее утро Корделия поймала Иллиана, когда тот заехал в особняк за дежурным докладом от начальника охраны.

- Скажите, Саймон: Видаль Фордариан у вас в коротком списке или в длинном?

- В длинном - все до единого, - вздохнул Иллиан.

- Я хочу, чтобы вы передвинули его в короткий.

Он склонил голову. - Почему?

Корделия замялась. Она не собиралась отвечать "интуиция", хотя все ее подсознательные догадки именно к этому и сводились. - Мне кажется, у него разум убийцы. Того сорта, что стреляют врагу в спину и из-за угла.

Иллиан вопросительно улыбнулся. - Прошу прощения? Миледи, это звучит непохоже на того Фордариана, что я знаю. Я всегда считал его откровенно прямолинейным и упрямым типом.

Как сильно надо уязвить прямолинейного типа, какое страстное желание сквитаться у него вызвать, чтобы тот начал действовать тонко? Она не знала наверняка. Возможно, Фордариан понятия не имел, насколько счастлив c нею Эйрел, и поэтому не понял, сколь жестокой была попытка их рассорить? Обязательно ли личная и политическая враждебность идут рука об руку? Нет. Ненависть этого человека глубока, и ударил он не вслепую, но к счастью, промахнулся.

- Передвиньте его в короткий, - повторила она.

Иллиан развел руками, но это был не умиротворяющий жест; по его лицу она воочию видела, что за цепочку мыслей породило ее высказывание. - Хорошо, миледи.