"Л.Аккерман. Лики любви " - читать интересную книгу автора

Когда Еве было пять лет, ее бабушка по отцовской линии умерла, а так
как они уже давно жили в разных городах и виделись весьма редко, родители,
ведомые заботой о состоянии ребенка, решили ничего ей не говорить. Прошло
четыре года. И Ева узнала правду. Она не помнит ни острой боли, ни тупого
бессильного отчаяния. Она вообще плохо помнит то время. Но вот что особенно
точно осело в ее голове: бабушка умерла, когда ей было пять лет, но она
узнала об этом печальном событии лишь в девять. И в этот промежуток времени
она продолжала говорить о бабушке в настоящем времени, говорить про нее
"думает", "читает", "разговаривает" и т. д. Проще говоря, она полагала
бабушку живой. Это особенно разволновало ребенка. И совесть начала
упрекать - почему она ничего не почувствовала.
Но эти события относятся к раннему периоду, назовем его доясным, в
жизни Евы. Было время, и она наивно полагала, что будет помнить всю свою
жизнь с самого детства, чуть ли не с момента рождения. Но шли месяцы, годы,
и воспоминания исчезали, как та башня в тумане, оставаясь существовать лишь
в глубинах памяти, редко давая о себе знать разве что в метких укорах
совести.
У Евы было ощущение, что бабушка жива (1), хотя, как несложно уяснить
из сказанного выше, она не общалась с ней в течение довольно длительного
времени. Если выразить утверждение (1) через его двойное отрицание (обратите
внимание, как при этом изменится его смысл), то получится, что у Евы не было
ощущения, что бабушка умерла (2). Вдобавок ко всему, у нее не было знания на
этот счет. Итак, беря на веру и рассматривая нами сформулированные
утверждения, с оговоркой насчет отсутствия знания, мы получаем комплект
разной смысловой нагрузки: в случае (1) он состоит из "да" и "нет", в случае
(2) - из двойного отрицания.
Однако какова бы ни была смысловая нагрузка утверждения (полярная или
монотонная), факт остается фактом - Ева не знала о смерти бабушки. И эта
дилемма о природе истины стала одной из основных для нашей героини.
Она сидит на траве и любуется пробуждающейся природой. Внезапно ее
взору представляется ящерица, неброская по окраске, едва различимая в
зарослях. Она замирает на мгновение, словно от этого угрожающая ей опасность
самопроизвольно исчезнет, а потом прытко бежит прочь. Истина...думает Ева.
Она похожа на ящерицу. Порой ее так не легко распознать. А когда ты ловишь
ее, и вот, казалось бы, она уже в твоих руках, мгновение...и ящерицы нет, а
ты в недоумении и отчаянии сжимаешь ее хвост. Но хвост - всего лишь часть,
крохотная часть, причем весьма и весьма однозначная, а у истины так много
лиц. Софисты все-таки были правы...*
______________
* Софисты в основу своей теории положили тезис об относительности
истинны

Все эти вопросы волновали Еву уже тогда, и она терзалась в поисках
ответа. Но эти терзанья не были мучительнымив той мере, чтобы причинить
невыносимую боль. Наоборот, они были полезны, и Ева сама понимала это, но
вот был ли в них хоть малейший смысл? Однако помимо столь спорной жизни
внутренней происходили события внешние, пусть не всегда однозначные, но, по
крайней мере, не причиняющие особых мук.
Ева была одной в семье, и никогда об этом не жалела. И не жалела не
потому, что ревностно относилась ко всему вниманию, ко всей той любви,