"Л.Аккерман. Лики любви " - читать интересную книгу автора

нами в самом начале, в итоге преврашаются в одну единственную дорогу, по
которой мы продолжаем шагать и думать, что именно это и есть наша жизнь,
обретшая наконец-то лицо, и красота этого лица обжигает нам глаза своим
палящим светом, и восхищение этой красотой не дает нам увидеть бесчисленное
множество путей, которые зачастую пролегают совсем рядом с той тропой, по
которой гордо подняв голову шагаем мы, полагая, что это и есть наша истинная
жизнь.
Итак, понятие жизни для каждого человека очень сильно различается в
зависимости от того, имеет ли он в виду собственную жизнь или жизнь как
явление, как состояние, присущее материи. Жизнь как явление представляется
безликим, и те, кому довелось рассуждать на эту тему (а мне кажется, нет
таких, кто этого не делал бы) и искать подходящие определения, получали их в
виде описаний незатейливых механических систем. Но вот своя собственная
жизнь для каждого из нас имеет лицо. Возможно именно здесь коренится
свойственный людям эгоизм, ведь своя жизнь никогда не сводится к
незатейливой, и уж тем более механической системе. Однако это лицо
формируется вместе с нами, и стадии его формирования, стадии обретения нашей
жизнью ее собственного неповторимого лица (данная метафора, возможно, звучит
несколько неуклюже применительно к жизни, здесь больше подходит "мотив",
однако я продолжаю ее употреблять, чтобы подчеркнуть сходство и иногда
кажущееся нам тождество жизни человека и его самого), приходятся на период
детства человека.
Детство представляется мне самым важным периодом в жизни человека не
только потому, что именно в детстве человек приобретает зачастую остающиеся
с ним навсегда черты, но прежде всего потому, что в детстве у человека
формируется ощущение мира и ощущение себя в этом мире (это я говорю, как
человек, чье детство, увы, закончилось очень давно; дети же, как я уже
отмечал, не отделают себя от мира, вернее было бы сказать - не отделяют мир
от себя), и это ощущение, как первое чувство, направленное вовне, и чувство
небывалой эмоциональной силы, часто определяет мотив (я больше не употребил
неуместную по моему же собственному наблюдению метафору) дальнейшей жизни,
жизни в этом мире и вне этого мира (здесь я имею в виду существование в
данный миг и час и именной в той форме, которая нам дана - я лишь хотел
указать на чувство разобщенности с внешнем миром, так или иначе испытываемое
многими взрослыми людьми).
Теперь, когда мы обсудили в общих чертах важность детства для
определения основного жизненного мотива (подразумевая под этим лишь утрату
нами способности, идя по одной дороге, видеть лежащее совсем рядом множество
иных путей), мне бы хотелось перейти к описанию детства как некоторого
безликого и абстрактного периода, характеризуемого совершенно особенным
состоянием сознания человека, и далее - к детству Евы, вернее к замкнутому
его миру. Быть может, мой дорогой читатель, ты так же, как и я, исходя из
своего жизненного опыта, извлек наблюдение, что детям немыслимо понятие
границ, будь то границы пространственные или временные. Так, даже если
ребенок знает о явлении смерти и даже употребляет это слово, он не видит
скрывшегося за ним призрака полного, тотального исчезновения. Для него
"смерть" характеризует временный уход, и как любой временный уход он
воспринимается детьми спокойно, зачастую без интереса. Многие даже не задают
вопроса, куда уходит умершее. Это отсутствие ощущения временных границ можно
связать с также отсутствующим у детей ощущением границ пространственных. Их