"До наступления темноты" - читать интересную книгу автора (Макнаб Энди)Глава девятаяВ правой руке Кэрри несла двухлитровую бутылку с водой. Я приветственно помахал. Кэрри помахала в ответ. Подойдя, она спросила: – Ну как прицел? – Неплохо, только немного сбит влево. Она улыбнулась и протянула мне бутылку. Бутылка была запотевшая – только что из холодильника. Я благодарно кивнул, отвинтил крышку и сделал несколько больших глотков. – За последние несколько месяцев прицел, возможно, получил пару ударов. – Кэрри протянула руку за бутылкой. – Если оружие необходимо вам для самозащиты, зачем проверять дальность прицельного боя? – Она повела рукой в сторону деревьев. – Вроде бы никакого смысла, а? Я улыбнулся: – Просто я предпочитаю быть готовым ко всему. Хотите мне помочь? Кэрри уже переняла мой тон: – Ну, еще бы. – Мне нужно, чтобы перекрестье прицела было неподвижно наведено на черный кружок. Это позволит отъюстировать его. – С одного выстрела в цель, так? – Так. – Вы сильнее меня, вам и держать винтовку. Я перезарядил винтовку и поставил ее на предохранитель. – Возвышение не меняйте. Она приподняла одну бровь: – Само собой. Вдавив ложе винтовки в бруствер, я подгреб к нему с обеих сторон немного земли: чтобы наша затея сработала, положение винтовки меняться не должно. Затем убедился, что риски на лимбах прицела по-прежнему расположены на одной линии, и навел перекрестье на черный кружок. – Готово. Она утвердительно хмыкнула и вдавила обутую в сандалию ногу в бруствер, уплотняя землю вокруг ложа. Я держал винтовку мертвой хваткой, чтобы не сместить перекрестье. Все это я мог бы проделать и сам, да только времени ушло бы куда больше. Кэрри закончила возиться с землей, прицел был по-прежнему наведен правильно, я сказал ей об этом и сдвинул голову влево, чтобы она смогла наклониться и заглянуть в него. Она наклонилась, головы наши соприкоснулись, правая ладонь Кэрри легла на лимб поправки на ветер и начала поворачивать его. Я услышал череду металлических щелчков, сопровождавших смещение перекрестья влево, пока оно не оказалось прямо под двумя проделанными мной пулевыми отверстиями. Кэрри подняла голову: – Все, готово. Я вытащил из кармана «лизермэн» и протянул ей, радуясь, что позаботился отчистить его. – Сделайте метку, ладно? Кэрри открыла нож и наклонилась, процарапывая от лимба к металлическому кожуху прицела линию, которая, если прицел случайно собьется, позволит мне это обнаружить. Затем она встала и отступила от огневой позиции. – Ну, во-о-от… Вытянув винтовку из земли, я взвел курок и выстрелил. Наводка была хороша – пуля вошла в мишень чуть выше перекрестья прицела. – Ну как, нормально? – Да, здорово. Прямо в цель. – Я выбросил гильзу. Мы встали, отошли в тень, я стряхнул с винтовки землю. Кэрри присела под дерево. Я изо всех сил пытался придумать, что бы такое сказать. – Как здесь появился этот дом? Я к тому, что он стоит немного в стороне от проторенных путей, не так ли? – Его в шестидесятые годы построил один богатый хиппи, скрывавшийся от призыва в армию. Девять лет назад он умер, оставив дом и землю университету. Мы здесь уже почти шесть лет. Вырубили деревья, чтобы соорудить посадочную площадку для вертолетов. Даже пристройку сами возвели. – Аарон говорил, что вы познакомились в университете… Кэрри кивнула: – В восемьдесят шестом. Без него мне бы не хватило упорства, чтобы защитить диссертацию. Я была его студенткой. Осталась здесь, когда родители уехали на север и развелись. Ну, знаете, нелады в строгой католической семье, бунтарская молодость, отец тебя не понимает, и прочее в этом роде. – А как сюда попала Люз? Ну, то есть она же не ваш ребенок, верно? – Впрочем, может, и ее: Кэрри могла родить девочку от кого-то еще. – Иначе говоря, она ведь не… Кэрри не дала мне закончить: – Нет-нет, вы правы. Мы ее вроде как удочерили. Лулу была самой близкой моей подругой, единственной, собственно говоря… Люз – ее дочь… «Правое дело». Слыхали? Я кивнул: – Декабрь восемьдесят девятого. Вы тогда были здесь? – За несколько месяцев до вторжения жить тут стало трудно. Беспорядки, комендантский час, убийства. Все понимали, что вмешательство США – всего лишь вопрос времени, но никто не знал, когда оно произойдет. Отец хотел, чтобы мы уехали на север, но Аарон и слышать об этом не желал. И мы остались. А утром девятнадцатого отец позвонил и сказал, чтобы мы срочно перебирались в Зону, потому что ночью начнется вторжение. Он тогда еще служил в армии, не в Вашингтоне. Джордж подыскал нам жилье в Клейтоне. Так что мы перебрались в Зону и, разумеется, нагляделись там на войска – танки, вертолеты и прочее. В ту ночь на город упали первые бомбы. Они метили в штаб-квартиру Норьеги, находившуюся всего в нескольких километрах от нас. Это было ужасно – бомбили Эль-Чорильо, где жили Лулу и Люз. Только под Рождество Кэрри и Аарон смогли вернуться в свой дом рядом с университетом. – Дом оказался в целости и сохранности. Его даже не разграбили, но вокруг располагалась оккупационная зона – пропускные пункты, солдаты, они были повсюду. Мы страшно тревожились за Лулу и Люз, ну, и поехали в Эль-Чорильо. От дома Лулу осталась только груда обломков. Соседи сказали, что она была в доме. Но Люз ночевала у сестры Лулу, неподалеку, в соседнем квартале. Его тоже бомбили, сестра погибла, а о Люз никаких сведений не было. В конце концов мы отыскали ее в сиротском приюте. Ну, а дальше и рассказывать нечего. С того дня она живет с нами. – Вы считаете, что американцы поступили правильно? – спросил я. – А как можно было сидеть и смотреть на то, что творил Норьега, – на все эти убийства, пытки, на продажность чиновников? Нужно было что-то предпринимать, и побыстрее. Оставив Зону, мы лишились всего. Мне так горько, что мы запросто отдали все, за что умерло столько людей. Вы меня понимаете, Ник? Да, я ее понимал, однако не был уверен, что, продолжив этот разговор, смогу с честью выйти из него. Я встал. Пора заняться делом. – Я вот о чем подумал. Завтра в четыре утра мне нужно быть рядом с домом Чарли, так что придется покинуть вас часов в десять вечера. И нам еще предстоит придумать, как я оттуда вернусь. – Я поднял с земли винтовку. – Вы ведь хотите получить ее назад? – Конечно. Это единственный подарок, который я когда-либо получала от отца. – Кэрри не сводила с меня глаз. – Вы уже решили, как это сделаете – ну, напомните Чарли кое о чем? – Есть пара мыслей… – Я оглядел вырубку и сделал следующий ход: – У вас осталась взрывчатка? Я видел фотографии… – А вы любознательны. – Кэрри указала на вырубку за домом: – Там есть хибарка, в ней кое-что припрятано. Я изумился: – Вы хотите сказать, что оставили ее там? В сарае? – Да бросьте. Где вы, по-вашему, находитесь? Здесь никто не станет беспокоиться из-за нескольких жестянок с взрывчаткой. Для чего она вам, кстати сказать? – Хочу наделать побольше шума. Я вгляделся в вырубку, но никаких построек не увидел, только сплошную зелень. – Я отведу вас туда после того, как мы… – Мам! Мам! Дедушка хочет с тобой поговорить! – позвала от дома Люз. Кэрри рупором приложила ладонь ко рту: – Сейчас, малыш. – Голос ее прозвучал озабоченно. – Мне надо бежать. – Выскочив из тени под солнце, она еще раз махнула рукой в нужную мне сторону: – Мимо не пройдете. В конце концов я добрался до строения, больше всего походившего на деревенский нужник. Прямо под дверью его пышно разрослась трава. Сквозь брешь в двери я заглянул внутрь, но туалетного сиденья не обнаружил. А обнаружил я прямоугольные металлические контейнеры с выведенными по трафарету черно-красными надписями. Вот это подарок: четыре контейнера, по восемь кило в каждом. Прочитать по-испански я ничего толком не мог, но самое важное усвоил. В контейнерах содержался 55-процентный нитроглицерин, концентрация отнюдь не маленькая. Удар пули запросто приведет к детонации этой штуки – в отличие от стандартной армейской взрывчатки, обладающей стойкостью к сотрясению. Не без труда открыв дверь, я вошел внутрь, вытянул задвижку верхнего ящика и увидел на ней наклейку с датой: 01/99, указывающую, как я предположил, срок годности взрывчатки. В голове моей созрел план – пристроить мою находку у ворот Чарли. Если я не сумею свалить мальчишку, когда тот выйдет из дома, то возьму его, пока он будет ждать у ворот в машине, – всадив пулю в это добро. Огневую позицию я оборудую там, где побывал вчера. Это даст мне хороший обзор дома и ведущей к воротам дороги. Внутри металлического контейнера лежало пять стандартных шашек, завернутых в темно-желтую жиронепроницаемую бумагу, запятнанную кое-где несколько лет испарявшимся нитроглицерином. В воздухе густо запахло марципаном. Я взял три шашки и побрел назад, к винтовке, по пути сдирая с них бумагу, под которой обнаружилось светло-зеленое, похожее на пластилин вещество. Миновав винтовку и патроны, я прошел еще двести шагов в направлении мишени и прислонил шашки к стволу толстого дерева. Затем вернулся на огневую позицию, лег и выстрелил в черный кружок. Прицел хорош: пуля вошла прямо над предыдущей. Настал черед решающего испытания – и для прицела, и для взрывчатки. Взяв с собой винтовку, патроны и бутылку воды, я отошел примерно на 300 метров от шашек, лег, убедился, что ни Кэрри, ни Люз не приспела вдруг охота прогуляться, и прицелился в мишень, имевшую приблизительно тот же размер, что и грудная клетка человека. Я еще раз оглядел все вокруг, прицелился и медленно, осторожно нажал на спуск. Выстрел и грохот взрыва слились воедино. Земля вокруг взрывчатки словно бы вмиг высохла от жара вспышки, и взрывная волна распылила ее, образовав облако метров десять высотой. Дерево пострадало сильно, но все же устояло, что при его размерах было и неудивительно. – Ни-и-ик! Ни-и-ик! Я вскочил на ноги и махнул рукой бежавшей от дома Кэрри. – Все в порядке! В порядке! Просто проверка. Увидев меня, она остановилась и завопила: – Идиот! Я подумала… – и, резко развернувшись, убежала в дом. Ну хорошо, делать мне тут больше нечего: прицел пристрелян на всех дистанциях, динамит в рабочем состоянии. Теперь остается только соорудить снаряд, способный разнести автомобиль. Я почистил винтовку, подсобрал патроны и направился к дому. Перед тем как войти в компьютерную, я постучался в дверь почти пустой бутылкой. Кэрри сидела в парусиновом кресле слева от входа, склонясь над какими-то документами. Впрочем, первой я увидел Люз, расположившуюся с яблоком в руке у стола в глубине комнаты. Покачиваясь на стуле и глядя на меня, она произнесла: «Ба-бах!» – и по лицу ее расплылась улыбка. Ладно, хотя бы ей это показалось смешным. Я робко пожал плечами: – Да уж, прости, пожалуйста. Теперь и Кэрри повернулась ко мне. Я снова с извиняющимся видом пожал плечами и ткнул пальцем в направлении каптерки: – Мне кое-что понадобится. Несколько раз стукнув напоследок по клавишам компьютера, она встала. Мы перешли в каптерку. Кэрри закрыла за нами дверь. Входная стояла настежь, и я увидел, что небо уже не синеет, тучи затягивают солнце. Я поднял картонную коробку, на которой значилось, что она содержит двадцать четыре банки томатного супа «Кэмпбелл», – впрочем, банок в ней оказалось всего две. Вынув обе, я поставил их на полку. Кэрри прошла к входной двери и остановилась, глядя на белые баки. Я окинул взглядом ее силуэт и подошел с коробкой поближе. – Чем вы, собственно, здесь занимаетесь? Она показала на баки: – Ищем новые виды эндемической флоры – папоротники, цветущие деревья… Каталогизируем их и пытаемся разводить, пока они не сгинули навсегда. Я вышел наружу, присел на бетонный выступ, поставил перед собой коробку и приложился к бутылке с водой. Кэрри подошла, села рядом. – Мы ходим в лес за образчиками, выращиваем их и отсылаем в университет. Из того, что растет в баках, приготовляют самые разные лекарства. Каждый раз, утрачивая какой-либо вид, мы теряем и потенциальное средство от СПИДа, менингита, болезни Альцгеймера, от чего угодно. Фармацевтические компании выделяют университету гранты на поиск и изучение новых видов растений. Правда, в следующем году эта кормушка закроется. Работаем мы много, но компаниям за их деньги требуются скорые результаты. – А как вам удается совмещать свою ботанику с тем, что вы делаете для меня? Я хочу сказать, одно как-то не вяжется с другим. Она не отрывала взгляда от баков. – Это помогает мне с Люз. – То есть? – Аарон слишком стар, чтобы ее удочерить. Ну вот, отец и предложил раздобыть для нее американский паспорт – в обмен на нашу помощь. Иногда приходится совершать дурные поступки ради хорошего дела – разве не так? – Теперь она смотрела на далекую стену зелени. – Аарон этого не одобряет. Он хочет и дальше изводить чиновников прошениями об удочерении Люз. Но у нас уже не остается времени, пора возвращаться в Бостон. Там поселилась после развода мама. А Джордж остался в Вашингтоне, занимается тем, чем занимался всегда. – Но почему вы уезжаете, прожив тут так долго? – Ситуация в Панаме ухудшается. А ведь надо думать и о Люз. Она скоро окончит школу, будет поступать в университет. Ей пора начинать нормальную жизнь. – Кэрри улыбнулась. – Она вчера была в городе, хотела и сегодня поехать. – Улыбка погасла. – А Аарон ненавидит перемены, совсем как мой отец. И просто надеется, что все как-нибудь само собой уладится. Я чувствовал, мне следует что-нибудь сказать, но не понимал что. – Я очень люблю его, – сказала Кэрри. – Наверное, все дело в том, что постепенно я начала понимать: я влюблена в него не как в мужчину… По временам я чувствую себя ужасно одинокой. Она обеими руками заправила волосы за уши и повернулась ко мне. – А вы, Ник? – спросила она. – Вы не испытываете одиночества? И я не выдержал… Я рассказал ей, как жил в лондонской ночлежке, без гроша, так что мне приходилось каждый день отстаивать очередь к фургону кришнаитов, чтобы получить тарелку дарового супа. Рассказал, что все мои друзья мертвы, кроме одного, который меня ни во что не ставит. Если не считать одежды, в которой я появился в ее доме, все, что у меня есть, – это сумка, лежащая в камере хранения одного из лондонских вокзалов. Я рассказал и о том, что оказался в Панаме единственно для того, чтобы не дать моему боссу убить ребенка. Я хотел рассказать ей и все остальное, однако как-то сумел придавить котелок крышкой, пока из него не выплеснулось все до капли. Закончив, я снова уставился на баки. Кэрри откашлялась: – А ребенок… это Марша или Келли? Я обернулся к ней так резко, что она приняла мое потрясение за гнев. – Простите, простите… Я знаю, мне не следовало спрашивать. Понимаете, я провела с вами всю ночь, вы просто меня не видели… Не помните? Вы все время просыпались с криком, пытались выскочить из дома, чтобы найти Келли. А потом стали звать Маршу. Кто-то должен был оставаться при вас. Аарон провел всю ночь на ногах, ему это было не по силам. А я беспокоилась за вас. Я почувствовал, как краска заливает мое лицо. – Какие еще имена я называл? – Ну… Кев. Я вот до этой самой минуты думала, что это ваше настоящее имя и… – Ник Стоун. На лицо Кэрри вернулась улыбка: – Это настоящее? Я кивнул. – Девочку зовут Келли. Ее мать звали Маршей, она была замужем за моим другом, Кевом. У них была еще младшая дочь, Аида. И всех убили, прямо в их доме. Мне не хватило всего нескольких минут, чтобы их спасти. Потому-то я и оказался здесь. Келли – это все, что у меня осталось. – Может, расскажете мне о ней? – спросила Кэрри. – Было бы интересно послушать. Я чувствовал, что крышку того и гляди сорвет снова, а сил, чтобы удержать ее, у меня уже не хватало. – Ладно, Ник… Оставим. – Она произнесла это ровным, успокаивающим тоном. И тут я понял, что остановиться уже не смогу. Крышку таки сорвало, я разразился потоком слов, настолько бурным, что мне с трудом удавалось дышать. Я рассказал о том, как стал опекуном Келли, о том, как собирался поехать в Мэриленд к Джошу, единственному оставшемуся у меня другу, как хотел подписать документы, передающие Келли на полное его попечение, рассказал о психотерапии Келли, об одиночестве… обо всем. Наконец я почувствовал себя совершенно опустошенным и умолк. Ладонь Кэрри легонько коснулась моего плеча. – Вы об этом никому до сих пор не рассказывали? Я покачал головой, попробовал улыбнуться: – Да я никогда ни с кем так подолгу и не засиживался. – Мне пришлось сообщить врачу кое-какие подробности гибели Кева и Марши, но все остальное я постарался утаить. Долгое время мы просидели молча, я так и смотрел на баки. Наконец Кэрри испустила театральный вздох. – И что же нам с вами делать? – Она встала и шутливо дернула меня за ухо. – Ладно, пора за работу. – Да, верно. Мне нужен один из ваших баков – я видел несколько пустых около мойки. – Ну конечно, мы же сворачиваемся. Они нам теперь не скоро понадобятся. Я поднял с земли коробку. – Я немного повожусь там, в хибарке, со взрывчаткой, но обещаю, шума больше не будет. – Рада слышать. Думаю, на сегодня с нас обоих волнений достаточно. – Она двинулась было к каптерке, но остановилась: – И не беспокойтесь, Ник Стоун, никто ничего из рассказанного вами не узнает. Я покивал – не только из желания успокоить ее. Я действительно испытывал благодарность. Кэрри шагнула по направлению к каптерке. – Кэрри? – Она остановилась, полуобернулась. – Ничего, если я кое-что с собой заберу? Еду и снаряжение, которое может понадобиться мне этой ночью. – Разумеется. Только скажите, какое именно, чтобы мы подыскали замену, ладно? – Не беспокойтесь. Она сокрушенно улыбнулась: – Хотела бы я не беспокоиться, Ник Стоун. Я дождался, когда она скроется за дверью, и пошел к хибаре, в одной руке неся прихваченный по пути бак, а в другой – коробку и бутылку с водой. Сидя в тени лачуги, я соорудил из коробки из-под супа картонный конус, запихал его в бак и начинил оставшуюся полость взрывчаткой. В результате получилось нечто вроде кумулятивной мины. В качестве детонатора я собирался использовать пулю, выпущенную из винтовки Мосина. Закончив, я запечатал бак крышкой, оставил его в хижине и пошел к дому. Небо приобрело металлический оттенок, и, когда я добрался до верха склона, где-то вдали пророкотал гром. У моек стояли Аарон с Кэрри, и даже издалека было видно, что они снова ссорятся. Кэрри размахивала руками, Аарон замер, наклонив голову и вытянув шею, точно петух. Я замедлил шаг, опустил голову, надеясь, что они скоро заметят меня. Должно быть, заметили, поскольку Кэрри перестала изображать ветряную мельницу. Она ушла в каптерку, а Аарон остался вытирать полотенцем голову. Когда я подошел к нему, он, явно смущенный, собирал волосы в хвостик. – Сожалею, что вам пришлось это увидеть. – Это меня не касается, – сказал я. – К тому же сегодня ночью я уезжаю. – Кэрри сказала, что вас надо будет подбросить – в десять, так? Кивнув, я повернул кран, намочил руки, потом перекрыл воду, а руки основательно намылил, стараясь смыть с них весь нитроглицерин. – Вы говорили, у вас есть карта? Где-то на книжной полке? – Да, поищите сами, и еще я раздобыл для вас настоящий компас. – Он повесил зеленое полотенце на веревку. – Вам сегодня получше? А то мы встревожились. – Да, гораздо. Видимо, вчера я подцепил какую-то гадость. А как ягуар? – Полиция пообещала на сей раз что-нибудь предпринять, может, отправить его в зоопарк. Но я поверю в это, только когда увижу собственными глазами. И он пошел к дому. |
||
|