"Л.И.Аксельрод "Курс лекчий по историческому материализму"" - читать интересную книгу автора

существовал только раз, не относится к естественной науке, а должен быть
отдан историку для мечтательного созерцания. Во-вторых, совершенно неверно
также и то, что в истории явления не повторяются. Начиная с Полибия,
историки, поскольку они не были хроникерами, редко упускали случай, чтобы
не указать на одновременные события и аналогичные ряды явлений, которые
имели место в различное время и которым присуща одинаковая внутренняя
связь. Такими историческими параллелями историки пользовались для
известных выводов".
История повторяется. Более того, она повторяется подчас, как бы с
очевидным намерением дать почувствовать и понять историческим деятелям,
что ее обмануть нельзя. "Если, - говорит она, - вы совершили и вызвали
событие, которое не соответствует еще данному состоянию общественных сил,
вам придется повторить или, если ваша власть и влияние исчерпаны до дна,
ваша попытка возобновить их тщетна и повторения напрасны". Очень хорошо и
глубокомысленно говорит знаменитый историк новой философии Куно Фишер о
смысле повторений исторических событий:
"Повидимому, - пишет историк философии, - всемирная история в великих
вопросах, от которых зависит будущее мира, должна повторять доказательства
необходимости или невозможности противоположного, чтобы утвердить
окончательно новое положение; она дважды доказывала необходимость римского
цезаризма и безуспешность умерщвления цезаря; битвою при Филиппах и битвою
при Акциуме.
Точно так же Бурбоны должны были дважды подвергнуться изгнанию и
Наполеон был дважды побежден".
История также полна экспериментов, и в известном смысле и она
представляет собою лабораторию, в которой производятся опыты. Но
исторический эксперимент отличается от естественно-научного эксперимента
тем, что экспериментатор естествоиспытатель, имея дело с неодушевленными
телами или животными, отчетливо сознает, что он производит опыт и потому с
самого начала готов на неудачу.
Исторический деятель, руководящий теми или иными событиями,
экспериментирует бессознательно. Имея дело с живыми людьми, а не с
пассивным, бессознательным материалом, он должен действовать с
уверенностью в успехе, и так именно действует исторический деятель и
тогда, когда опыт завершился неудачей. К этому надо еще прибавить, что в
историческом эксперименте всегда так или иначе принимают участие массы.
Сознание приходит post factum. Сова Минервы вылетает в сумерках, как
говорит Гегель.
Дальше. Кроме указанных мотивов, якобы лишающих возможности
установления исторических законов, выдвигается суб'ективистами еще одно
самое сильное с их точки зрения доказательство в тщетности искания
исторического об'ективизма.
Каждый историк, или социолог, является человеком определенного
сословия, группы, партии, он - продукт своей среды, воспитания, так или
иначе, историк или социолог - заинтересованное лицо, а потому в
историческое исследование вносятся неизбежно суб'ективные элементы,
окрашивающие желательным цветом исследуемые события. А суб'ективная оценка
событий и фактов естественно приводит к общим суб'ективным ошибочным
выводам.
В нашей русской социологической литературе это возражение выдвигалось и