"Евгений Акуленко. Дембельский альбом" - читать интересную книгу автора

Как-то нет настроения.
- Бионического органоида, - уточняет судья.
- Ослика брал, - я задумчиво перебираю в уме всех знакомых
органоидов, - Шпака... не брал...
- Как вы себя чувствуете? - тревожится судья, отчаявшись, видимо выжать
смысл из моих показаний.
- Спасибо, хреново... Так вы утверждаете, что я использовал
бионического органоида монозоидов?
- Да, - неуверенно кивает судья.
- А можно уточнить, каким именно образом?
- Вы его оплодотворили.
Вот здесь меня уже пробивает.
- Вы, - спрашиваю, - себя хорошо чувствуете? Растения никакие с
канонерки с нашей не курили?..
Видимо, судья ощущает искренность ответчика. Поэтому приходит в
некоторое замешательство и меняет тактику:
- Вам знакомо это существо?
В воздухе возникает изображение Мары. Девушка чуть светится, как и
тогда, на корабле.
"Сама ты", думаю, "существо".
- Это и есть органоид, которого вы оплодотворили, - резюмирует судья.
Мне все объясняют. Мара - искусственный организм, матка, способная
выдать в инкубаторы миллионы эмбрионов. Органоидов используют при заселении
планет и для евгеники расы, проводя при этом жесточайший отбор мужского
семени. Мару с великими предосторожностями везли к месту оплодотворения, на
планету монозоидов. Пока на пути ей не встретился голодный Коля
Пилипченко... Следует ли упоминать о том, что органоиды чертовски долго
репродуцируют и стоят неимоверных денег?
- Как вы намерены возмещать ущерб? - спрашивает судья.
Но по ее кислому тону ясно, что вопрос задан так, для проформы. И я с
нескрываемым удовольствием даю туе-куйскому правосудию справку:
- До незаконного призыва на воинскую службу моя зарплата составляла
пятнадцать тысяч российских рублей... Не знаю какой курс рубля к местному
туе-кую, но опасаюсь, что до погашения долга доживут не все. Да и вселенная
рискует остыть к тому времени... К тому же, мне еще алименты платить!
Сколько вы говорите, у меня детишек-то образовалось?
- Сто пять миллионов, - сообщает судья. - Я округляю, извините.
Покидая зал суда, я чувствую себя отмщенным. Всякая палка о двух
концах. Я - дикарь, папуас, стихийное бедствие! Что с меня взять?..

Церемония прощания выходит недолгой, но трогательной. Проводить меня
являются все наши. Краб в моей тельняшке, хлопает по плечу клешней. Шкет
намечает дружеский удар в область филе. Фанг цепляет хваталами, легко
отрывает от пола и аккуратно опускает обратно. Такие нежности!
- Ладно, - говорю, - мужики, авось свидимся еще! - а сам стараюсь не
хлюпать носом.
Мне нельзя. Я теперь дембель. Да еще и отец-героин.
Поднимаюсь по трапу и чувствую, как кто-то удерживает за ногу.
Осьминожка глядит на меня огромным мокрым глазищем и протягивает какую-то
коробку.