"Борис Акунин "Ф.М." (том 2) " - читать интересную книгу автора

дне души всякого хорошего человека копошится дрянь и мерзость, так и в душе
законченного подлеца обязательно припрятано что-нибудь светлое, а значит,
всегда остается надежда на чудо. Стукнет по башке какая-нибудь
благословенная сила, и в мозгу у подонка приключится травматическое
воспаление. Был человек черным - станет белым. Может, именно этим
объясняются чудесные истории в святцах про злодеев, превратившихся в
праведников.
Или такая версия: все законченные мерзавцы - жертвы синдрома Кусоямы.
Их не надо ненавидеть, не надо истреблять. Их надо лечить. У них душа не
проявлена, осталась в состоянии негатива. Но доктор Зиц-Коровин пропишет" им
курс медикаментов, и душа вернется в нормальное, позитивное состояние...
- Ему лучше, - сказал доктор. - Теперь можете ввести его в курс дела.
Николас набрал полную грудь воздуха и приступил к трудному рассказу.
Самое трагическое, вроде изнасилования Изабеллы Анатольевны и откушенного
носа, конечно, опустил, старался в основном говорить о рукописи, но история
всё равно получилась не из приятных.
Филипп Борисович слушал с расширенными от ужаса глазами, все время
посматривал на дочь: неужели правда? Саша поглаживала его по руке,
успокаивающе улыбалась.
- Я - вор? - промямлил филолог, дослушав до конца. - Я отдал бесценную
реликвию бог знает кому? Каким-то проходимцам? И теперь она безвозвратно
утеряна? Какой кошмар! Потомки меня не простят!
Пришлось его еще и успокаивать:
- Не всё так плохо. Местонахождение первой и второй части известно - их
ищут. Третья часть у меня, до конца тринадцатой главы. Сколько там всего
было глав?
- Я не успел посмотреть... Как узнал почерк, как увидел рисунки на
полях - потемнело в глазах, потерял равновесие. Потом удар, и ничего не
помню...
Но, решив продать рукопись, вы обращались к разным людям: к
коллекционеру автографов, к литературному агенту, к Аркадию Сергеевичу, еще
к кому-то. Я понимаю, вы этого не помните. Но вы же знаете свои собственные
привычки. Куда бы вы записали имена, телефоны?
- Я просмотрела папину записную книжку и ежедневник, - сказала Саша. -
Еще в самом начале. Там ничего.
- Конечно, ничего. Я не записываю туда вещей, о которых не нужно знать
Тоне. - Видно было, что Филипп Борисович очень хочет помочь, но не знает,
как. - Она такая... любопытная. Не любит, когда у меня секреты. Вот и
перстень, если он, действительно, у меня был, я бы наверняка спрятал. Как вы
сказали? "Пять камешков"?
Николас процитировал загадочный стишок: "Пять камешков налево полетели.
Четыре - вниз и не достигли цели. Багрянец камня светит на восход. Осиротев,
он к цели приведет". И с надеждой спросил:
- Что вы могли иметь в виду? От какого первоисточника нужно шагать?
Но Морозов лишь развел руками:
- Ума не приложу. Честно говоря, меня больше заботит судьба рукописи.
Бриллиант, даже если он в самом деле связан с именем Федора Михайловича, это
всего лишь безделица. Другое дело - не известная человечеству повесть
Достоевского! Если вся рукопись не найдется, я никогда себе этого не прощу!
Куда же я ее подевал, куда?!