"Борис Акунин. Квест-3: Level 2. Ректорий" - читать интересную книгу автора

Между тем не бог весть какая тайна, что Петр Иванович Громов - личный врач
Сталина. А перед тем долгие годы, еще с эмигрантских времен, он был врачом
Ленина. Положение лейб-медика большевистских вождей, очевидно, исключает
какую-либо публичность, поэтому в мировых научных кругах имя этого ученого
неизвестно.
Новости были очень важные, они требовали осмысления. После того как
коллеги разошлись по своим комнатам, Норд заново проанализировал ситуацию и
был вынужден скорректировать предварительную оценку. Все оказывалось гораздо
серьезней.
Громов - личный врач Ленина, а потом его наследника Сталина? Вот почему
институтский комплекс, состоящий из секретного бункера, надземного флигеля
и, в виде прикрытия, Музея, начали создавать еще во время гражданской войны,
несмотря на разруху и кризис. У доверенного лица пролетарских вождей уже
тогда были особые возможности. Это значит, что работы по "формуле
гениальности" ведутся давно, целое десятилетие. И вряд ли достижения
экспериментаторов ограничиваются собачьей головой.
Впервые Норду стало по-настоящему тревожно. До сих пор он не мог
отделаться от мысли, что затея с экспедицией - блажь старика-миллиардера,
который сам себя запугал призраком всемогущего и вездесущего коммунизма. Но
подземную лабораторию построили не фантазеры, а практические и
целеустремленные люди, не привыкшие попусту разбазаривать средства, силы и
время.
Гальтону захотелось поделиться своими соображениями с Зоей. Бывшая
рабфаковка, а теперь заправская совмодница сидела перед зеркалом и
старательно подводила ресницы контрабандной тушью. Зрелище было прелестное,
шея княжны соблазнительно белела в свете лампы, и доктор как-то позабыл о
большевистских подземных тайнах.
- Зачем ты красишь ресницы? Они у тебя без того черные и пушистые, -
сказал он, обнимая ее за плечи и целуя пониже уха.
Зоя вздрогнула. От этого, в сущности, микроскопического движения по
всему телу Норда прокатилась обжигающая волна. Он развернул девушку к себе
лицом, стал целовать ее в губы, в горло, в обнажившуюся ключицу.
Но Зоя отворачивала лицо. То задыхаясь, то смеясь низким, грудным
смехом, она шептала:
- Нет, нет, нет... Я не могу... Я не хочу... за стеной этот
кошмаренкопф. Я не хочу сдерживаться, начну орать, а он услышит. Ну его!
Раз девушка говорит "нет", значит "нет". Огромным напряжением воли
Гальтон расцепил объятья и даже сделал шаг назад. Он смотрел на
разгоряченное лицо Зои, тщетно пытался поймать ее ускользающий взгляд и
думал, что женщины все-таки очень странные. Им достаточно сменить наряд, и
они сразу меняются внутренне. Только что была совсем твоя - и вот уже
немного другая, почти чужая.
А Зоя, приведя в порядок блузку, снова начала краситься.
- Боже, как мне было плохо все эти дни без косметики! - без умолку
тараторила она, что тоже было непривычно. - Я никогда ею не злоупотребляла,
мои данные это позволяют, но все-таки без хорошей пудры, без утреннего и
вечернего крема никак нельзя. А уход за руками! А ногти! И помадой к вечеру
мазнуть хоть чуть-чуть, но надо. Знаешь, что я тебе скажу? В этот раз Москва
мне нравится гораздо больше, чем в прошлый. Тогда были еще двадцатые годы, а
теперь уже тридцатые. Это чувствуется. Как будто другая эпоха началась.