"Рюноскэ Акутагава. Нанкинский Христос" - читать интересную книгу автора

жестов. Настойчиво прибавляя по одному пальцу, гость в конце концов
показал, что ему не жалко даже десяти долларов. Но даже десять долларов,
большая сумма для проститутки, не поколебали решения Цзинь-хуа. Еще раньше
встав со стула, она стояла боком к столу, и когда гость показал ей пальцы
обеих рук, она сердито топнула ногой и несколько раз подряд покачала
головой. В тот же миг распятие, висевшее на стене, почему-то сорвалось с
крючка и с легким звоном упало на каменный пол к ее ногам.
Цзинь-хуа поспешно протянула руку и бережно подняла распятие. В эту
минуту она случайно взглянула на лицо распятого Христа, и, странная вещь,
это лицо оказалось живым отображением лица иностранца, сидевшего за
столом.
"То-то мне показалось, что я где-то раньше его видела, - ведь это лицо
господина Христа!"
Прижимая бронзовое распятие к груди, покрытой черной шелковой кофтой,
Цзинь-хуа ошеломленно уставилась на сидевшего против нее гостя. Гость, у
которого красное от вина лицо по-прежнему было освещено лампой, время от
времени попыхивал трубкой и многозначительно улыбался. И его глаза не
отрываясь скользили по ее фигурке, по белой шее и ушам, с которых
свешивались нефритовые серьги. Но Цзиньхуа казалось, что даже в таком виде
он полон какого-то мягкого величия.
Немного погодя гость вынул трубку изо рта и, многозначительно наклонив
голову, смеющимся голосом что-то сказал. Эти слова подействовали на
Цзиньхуа, как шепот искусного гипнотизера. Не забыла ли она о своем
великодушном решении? Опустив улыбающиеся глаза и перебирая руками
бронзовое распятие, она стыдливо подошла к таинственному иностранцу.
Гость пошарил в кармане брюк и, побрякав серебром, некоторое время,
любуясь, смотрел на Цзиньхуа смеющимися, как и прежде, глазами. Но вдруг
улыбка в его глазах сменилась горячим блеском, гость вскочил со стула и,
крепко обняв Цзинь-хуа, прижал ее к своему пахнущему водкой пиджаку.
Цзинь-хуа, словно теряя сознание, с запрокинутой головой, со
свешивающимися нефритовыми сережками, но с румянцем на бледных щеках,
зачарованно смотрела в его лицо, придвинувшееся прямо к ее глазам.
Разумеется, ей уже было не до того, чтобы раздумывать, отдаться ли этому
странному иностранцу или уклониться от его поцелуя из опасения заразить
гостя. Подставляя губы его бородатому рту, Цзинь-хуа знала только одно -
что ее грудь заливает радость жгучей, радость впервые познанной любви.



2

Через несколько часов в комнате с уже потухшей лампой еле слышное
стрекотанье кузнечиков придавало осеннюю грусть сонному дыханию двух
людей, доносящемуся с постели. Но сон, который в это время снился
Цзинь-хуа, вознесся из-под пыльного полога кровати высоко-высоко над
крышей в лунную звездную ночь.


...Цзинь-хуа сидела на стуле из красного сандалового дерева и кушала
палочками разные блюда, расставленные на столике. Тут были ласточкины