"Рюноскэ Акутагава. Повесть об отплате за добро" - читать интересную книгу автора

брови, эти острые скулы, этот шрам между бровями - в них не было ничего
похожего на Дзинная. Она... Солнечный свет, толпа вокруг меня, насаженная
на бамбук голова, все отодвинулось в какой-то далекий мир - такой безумный
ужас меня охватил. Это была голова не Дзинная. Это была моя голова! Она
принадлежала мне, такому, каким я был двадцать лет назад - тогда, когда я
спас Дзиннаю жизнь. Ясабуро!.. Если бы только язык у меня мог шевелиться,
я, может быть, так бы и крикнул. Но я не мог издать ни звука и только, как
в лихорадке, дрожал всем телом.
Ясабуро! Я смотрел на выставленную голову сына, как на призрак. Голова,
слегка запрокинутая, неподвижно смотрела на меня из-под полуприкрытых век.
Как это случилось? Может быть, сына по ошибке приняли за Дзинная? Но если
его подвергли допросу, ошибка бы выяснилась. Или тот, кто назывался
Амакава Дзиннай, был мой сын? Переодетый монах, пробравшийся в мой дом,
был некто другой, присвоивший себе имя Дзинная? Нет, не может быть!
Достать шесть тысяч кан в три дня, ни на один день не погрешив против
срока, - кто во всей обширной стране Японии сумел бы это, кроме Дзинная?
Значит... В этот миг в душе у меня вдруг отчетливо всплыл облик того
никому не известного человека, который два года назад, в снежную ночь,
боролся в саду с Дзиннаем. Кто он? Не был ли то мой сын? Да, даже мельком
взглянув на него тогда, я заметил, что по облику он напоминает моего сына
Ясабуро! Но не было ли это просто заблуждением моего сердца? Если то был
сын... Словно очнувшись, я пристально посмотрел на голову. И я увидел - на
посиневших, странно раздвинутых губах сохранилось слабое подобие улыбки.
У выставленной головы сохранилась улыбка! Слушая такие слова, вы,
пожалуй, засмеетесь. Я и сам, заметив это, подумал, что мне просто
померещилось. Но сколько я ни смотрел - высохшие губы были чуть озарены
чем-то похожим на улыбку. Долго не отводил я глаз от этих странно
улыбавшихся губ. И незаметно на моем лице тоже появилась улыбка. Но
одновременно с улыбкой из глаз у меня полились горячие слезы.
"Отец, простите!.. - говорила мне без слов эта улыбка.
Отец, простите, что я был дурным сыном! Два года назад в снежную ночь я
прокрался домой только для того, чтобы просить прощения, просить вас
принять меня обратно. Днем мне стыдно было попасться на глаза кому-нибудь
в лавке, поэтому я нарочно дождался глубокой ночи, чтобы постучаться к
отцу в спальню и поговорить с ним. Но когда, обрадовавшись, что за седзи
чайной комнаты виден свет, я робко направился туда, вдруг сзади кто-то, ни
слова не говоря, набросился на меня.
Отец, что случилось дальше, вы знаете сами. Я был поражен
неожиданностью, и едва увидел вас, как оттолкнул нападавшего и перескочил
через ограду. Но так как при отсветах снега я, к своему удивлению, увидел,
что мой противник - монах, то, убедившись, что за мной никто не гонится, я
опять рискнул подкрасться к чайной комнате. И сквозь седзи слышал весь
разговор.
Отец! Дзиннай, спасший "Дом Ходзея", благодетель всей нашей семьи. И я
решил, что, если ему будет грозить опасность, я отплачу ему за добро, хотя
бы пришлось отдать за него жизнь. И отплатить ему за добро не мог никто,
кроме меня, бродяги, выгнанного из дома. Два года выжидал я подходящего
случая. И вот случай настал. Простите, что я был дурным сыном! Я родился
непутевым, но я отплатил за добро, оказанное нашей семье. Вот единственное
мое утешение..."