"Даниил Натанович Аль. Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы о молодых защитниках Ленинграда) " - читать интересную книгу автора

- Никто, Паша.
- Заливаешь!
- Нет, правда.
- Тогда чего же так?
- Не нравился никто. Ждала все какого-то другого совсем.
- Принца, что ли?
- Сама не знала, что мне надобно было. Теперь зато знаю... Как снял
ты меня там, на развилке, с грузовика, как поднял над собой, посмотрела я
сверху в твои глаза... Еще имени твоего не знала, а поняла: хочу, чтобы
всегда эти руки меня поддерживали и чтобы в глаза эти мне всегда
смотреться... Ты еще задержал меня немного в воздухе, и стала я в тот миг
словно птица. А ты тут возьми и опусти меня на землю...
- Сколько ж тебя можно на весу держать. Птичка-то ты плотненькая.
Хотел я тут высвободить руку, чтобы свои слова насчет ее плотности
проиллюстрировать, но воздержался. Неохота было свой авторитет подрывать,
раз она про меня такие слова говорит. А Нюрка, все так же ко мне
прижавшись, говорит еще:
- Когда ты, Паша, с лейтенантом заспорил, заступился за женщин наших,
чтобы их за детишками в Стрельну пустили, поняла я, что душа у тебя
добрая, хотя вид суровый.
- Скажешь тоже, "добрая душа". Что я, баба, что ли?
Возражаю я ей так это вроде бы свысока. А внутри себя чувствую:
что-то во мне делается... И вокруг тоже все какое-то другое становится. И
сердечный стук в ушах так отдается, что залпы с моря хуже слышны.
Повернул я ее к себе, обнял за плечи, в глаза заглянул, да тут и
остановился. Такую я в них увидел ко мне доверчивость, что аж дух
перехватило. "Ну, - думаю, - держись, Пашка Кратов, и в самом деле не
превратись в какого-нибудь принца! Двигай лучше на дизелях полным ходом по
фарватеру".
- Вот что, - говорю, - Нюра, ты мне тоже с первого раза понравилась.
- Знаю, Паша. Я ведь красивая.
- Выходит, - говорю, - у нас с тобой одновременное взаимное влечение.
Вот и давай я тебя для начала поцелую.
Молчит Нюрка и смотрит на меня. А я продолжаю:
- Только пойдемте, Нюрочка, целоваться туда, в кустики, а то, чего
доброго, братва вон с той коробки в дальномер за нами подсматривать
начнет.
- Зачем ты так, Паша? Это ведь не ты говоришь.
- А кто же? Я. Надо понимать: война. Канителиться некогда: враг у
ворот!
- Ну и что же, что война. Пусть все по-хорошему у нас с тобой будет.
- Так и я хочу по-хорошему. Адрес у тебя возьму, свои тебе запишу
координаты - номер полевой почты и мамашин адрес. Фото мне свое пришлешь.
И ждать будешь надежнее. А я, если живой буду, тоже тебя не забуду.
- Я и так буду тебя ждать, Паша. Только тебя. Сколько бы ни
пришлось... А сейчас пошли.
Вдруг слышно стало: снаряды где-то у шоссе рвутся. Один, другой,
третий. Штук двадцать вдарило.
Нюрка за женщин своих заволновалась: не их ли у дороги накрыли. Я про
вас двоих подумал. В общем, война о себе напомнила: не забывайтесь, мол,