"Даниил Натанович Аль. Дорога на Стрельну (Повесть и рассказы о молодых защитниках Ленинграда) " - читать интересную книгу автора

оружию, чувство уверенности и силы. Заработало воображение: "Вон из тех
кустов выскакивают немцы - человек пять или шесть. Они не успевают
опомниться от неожиданности и застывают как вкопанные. Одного за другим
укладываю их в кювет... Нет, лучше так. Увидев наведенный на них пистолет,
немцы поднимают руки. Впервые, явившись в свою часть, я привожу пленных
фашистов... Бывших фашистов. По дороге я раскрываю им глаза. Темные,
обманутые люди! Неужели им не стыдно воевать против нашей страны? Неужели
им не стыдно верить в средневековые бредни о превосходстве одной расы над
другой? А название их партии чего стоит? "Национал-социалистическая
рабочая партия". Уже в нем заключен сплошной абсурд. Разве они не
понимают, что сочетать слова "социализм" и "национализм" - это
безграмотность, это все равно что сказать "деревянное железо".
"Яволь, яволь, ес гейт нихт!" - "Да, да, верно, это не годится!" -
растерянно качают головами плененные мною немцы. Кроме одного толстого
фельдфебеля. Он не качает. Он лабазник, а остальные - рабочие и крестьяне.
Все они, кроме фельдфебеля, давно терзаются сомнениями: справедлива ли
война, в которой их заставляют участвовать? Они вообще давно перешли бы на
сторону Красной Армии, если бы не он, не фельдфебель, а главное, если бы
не страх, будто большевики расстреливают всех пленных. Теперь, поговорив
со мною, хорошо подумав, они поняли, что..."
Налетел низкий воющий свист. Он мигом сдул все мои мысли. Я весь
превратился в одно хотение - броситься на дно кювета, накрыть голову
чемоданом, вжаться в землю. Я уже подогнул колени, уже взмахнул
чемоданом... Но Шведов шел спокойно, пригнувшись не ниже, чем раньше, и я
удержался на ногах.
Снаряд упал невдалеке, впереди. Осколки просвистели высоко над нашими
головами. Несколько снарядов разорвалось где-то справа.
- Это не по нам? - спросил я как можно более равнодушным голосом.
- Как видишь, нет. По территории кидает. Возле дороги, чтобы не
забывали.
По правде говоря, я немного струхнул от такого близкого разрыва, но
тем не менее пошел дальше в боевом настроении. Очень все-таки бодрил
пистолет. Без него, наверное, было бы страшно. А с пистолетом ничего.
Подобное ощущение я испытывал еще в детстве.
По вечерам, бывало, становилось жутко при мысли, что вот сейчас
придется идти из светлой комнаты через большую темную прихожую. Разве не
мог там кто-нибудь затаиться за сундуком или дровяным ящиком? Например,
разбойник или волк. Как только я дотягивался до выключателя, неизменно
выяснялось, что никого в прихожей нет. Но в следующий раз опять было
страшно. Иное дело, когда в моей руке был пистолет. Неважно, что он из
дерева, самодельный, иногда еще шершавый, недоструганный. Я верил, что он
настоящий, и этого было достаточно. Я спокойно проходил через всю
прихожую, не зажигая света. В таких случаях мне даже хотелось, чтобы из-за
сундука выскочил пират или дикий зверь...
Разумом я понимаю, что пистолет не боевое оружие, тем более в моих
руках. И все равно я чувствую себя увереннее.
Довольно долго мы шли спокойно. Наибольшие неприятности мне пока
доставлял чемодан. Добро бы еще шагать с ним по шоссе. Но идти по узкому,
неровному, заросшему кустами кювету с такой ношей было мучительно. Я
вспотел, устал, начал отставать и, наконец не выдержав, попросил Андрея